— И чего же?

Сама тяну вверх платье и тихо шиплю от интимного поцелуя сквозь белье в самое сокровенное.

— Хочу, чтобы ты сосала мой член.

— Ты сказал, всего и сразу.

— ...пока я буду вылизывать твою влажную девочку, — добавляет мой мучитель.

Это и близко не то, о чем мы говорили еще минуту назад. Переход от спора к откровенной ласке настолько резкий, что извилины буксуют и плавятся.

— У тебя революционный способ уговаривать женщин.

Вслепую нашариваю молнию брюк и, расстегнув ее, выпускаю наружу большой налитой член.

— Считаешь, нужно патентовать?

Клим сдвигает в сторону тонкое кружево трусов, мажет носом по чувствительной плоти. Делает глубокий вдох. И спустя мгновение с глухим мучительным стоном отрывает меня от дивана.

От шока не нахожу что ответить. Ощущаю себя безвольным манекеном, которого вращают сильные руки... Разворачивают в воздухе на сто восемьдесят градусов и устраивают на упругом мужском теле.

— Нужно. Срочно... — Я оказываюсь буквально насаженной ртом на член, поэтому слова звучат тихо.

— Мне нравится эта идея. — Клим раскрывает языком нежные складки и крупно вздрагивает. — Охрененные переговоры!

Глава 55

Глава 55

Двойная ласка мгновенно разжижает мозг. Я шизею от ритмичного посасывания между ног, от восторженных проклятий Клима, его стонов и одновременно — умираю от желания ласкать член все быстрее.

По ощущениям это похоже на лавину. Мы словно несемся куда-то в пропасть, а взаимные движения действуют как попутный ветер... настоящий буран!

Нереально ни притормозить, ни оглянуться. Каждое проникновение толкает брать глубже, до самого горла. Каждый стон вызывает внутри целую волну кайфа.

Удовольствие превращает вожделение в одержимость и лишает всякого контроля. Вместо приличной женщины я становлюсь голодной до своего мужчины самкой. Теку на его язык снизу и щедро увлажняю слюной сверху.

Ничего общего с красивой эротикой или нашей прошлой близостью. Никакой осторожности или медлительности. Ни следа страха. Ни единого триггера.

Призрак Пекарского даже не пытается выбраться из подсознания. Его будто и не было. Ни боли, ни ужаса, ни кошмаров по ночам.

Самая лучшая психотерапия, о которой можно мечтать. Лишенная тормозов и правил.

До возвращения Клима я и не представляла, что смогу быть такой раскованной... что вообще смогу заниматься сексом! А сейчас рядом с ним — с ума схожу от какой-то дикой, животной части себя.

Ошалевшие друг от друга, кончаем мы почти одновременно. Клим держится, позволяя мне улететь первой. Работает языком и пальцами. Трахает меня так увлеченно и пошло, что кричу от яркой вспышки внизу живота, дрожу как ненормальная. А спустя минуту, вернувшись на землю, губами и языком отправляю в тот же рай своего мужчину.

— Кажется, я понял, почему не все мужики доживают до сорока, — хрипит Клим, когда все уже закончено и мы лежим на диване в позе ложек.

— Страхиваются? — шепчу я, поражаясь своему новому словарному запасу.

— Во всех смыслах и одновременно.

— Это ты сейчас о чем?

Уже догадываюсь, каким будет ответ. Наш разговор о Еве так и остался незаконченным, но спорить нет никакого желания.

— О том, что мне досталась самая красивая и при этом самая упрямая женщина.

— Должны же у меня быть хоть какие-то недостатки. — Примирительно трусь затылком о грудь Клима.

— Совершенство мое. С изюмом!

— С одной маленькой изюминкой.

— Мне кранты, если с тобой что-нибудь случится.

— Ты себя недооцениваешь. Уверена, Вика с удовольствием примет тебя назад. — Стараюсь отшучиваться, однако самой не смешно.

— Я чуть не свихнулся в прошлый раз, когда тебя украли, — едва слышно признается Клим. — Поднял на уши всех, кого мог. Напряг полицию. Снял с объектов своих людей. Крыша ехала, пока прочесывали все вокруг больницы. Если бы в тот же день не нашел, к вечеру точно загнулся бы.

До этого он не рассказывал, что тогда чувствовал . Я знала лишь о своем кошмаре. Жила им. Что в те несколько часов происходило с Климом, всегда оставалось за кадром.

— Прости меня. — Осторожно поворачиваюсь к нему лицом. — Я сама была виновата. Поторопилась.

— Не вспоминай. Это прошлое. — Клим дотягивается до моих губ и медленно, смакуя, целует.

— Оправдываешь мое упрямство? — Возвращаю поцелуй.

— Оно тоже любимое, — вздыхает он. — Со временем я научусь с ним смиряться. Надеюсь.