По моим расчетам такое затворничество должно было продлиться до освобождения Китайца под залог. Однако в начале второй недели дядька приказал мне вернуться, а сам исчез со всех радаров вместе с Самсоновой.

— Когда кажется, креститься надо! — подозрительно враждебно обрубает он.

Если бы не гребаный дождь, я бы прямо сейчас достал телефон и заказал для Киры самый большой букет, какой можно собрать в этом городе.

Похоже, серая мышка совершила не один подвиг, а сразу два. Похоронила Китайца и оживила кусок гранита, который был у Ярослава вместо сердца со времени гибели жены.

Очень хочется узнать подробности этого волшебного исцеления, но ворота изолятора внезапно распахиваются, и становится не до расспросов.

— На кого ставишь? — Дядя тоже поднимает воротник.

— Да тут хрен угадаешь! — Пытаясь понять, чья же пуля будет первой, скольжу взглядом по пяти «желающим».

Даже не верится, что все может закончиться прямо сейчас. Два года жизни под колпаком у Китайца. Без свободы, без Дианы и дочери. С постоянной оглядкой. С кошмарами по ночам и жутким страхом за близких.

— Мне кажется, зонты, — решаю наконец. — Сотня на них.

— А я две сотни на старика.

— Серьезно? — Из ворот пока никто не вышел. Цель жива, а мне уже легко. — Он дальше всех.

— Старших нужно уважать! — Ярослав тоже улыбается, будто все решено.

— Ладно. Пусть будет старик.

Дождь усилился, поэтому, вместо того чтобы вынуть ладонь и ударить по рукам, я киваю.

Дядька делает то же самое, и, не сговариваясь, мы оба поворачиваемся в сторону ворот.

До точки в нашем плане остается одна маленькая дырочка... желательно во лбу. Но проходит минута, другая, третья...

«Зонты» с дедулей уже нервно перетаптываются с ноги на ногу. Парочка в кафе неотрывно смотрит в окно. Все как чуда ждут появления одного-единственного человека.

Когда нервы начинают сдавать, во внутреннем кармане раздается телефонный звонок.

— Валер, — отвечаю я своему начбезу, — ты сильно не вовремя!

— Клим Александрович, отбой. Шоу не будет, — бодро рапортует он.

— Этот урод решил остаться за решеткой? — выдыхаю зло.

— В каком-то смысле...

— Валера, давай без загадок! У нас тут и так весело.

— Следователь только что звонил. Попросил передать встречающей делегации, что это... клиент полчаса назад повесился у себя в камере.

— Что?!

— На трусах. Никто не знает, как умудрился.

— Ошибки быть не может? — Я чувствую, как с души скатывается огромный камень.

— Бывшую жену уже пригласили на опознание. После всего, что он ей устроил, эта баба точно не ошибется. Так что конец.

Эпилог

Эпилог

Мои девочки похожи на зефирок... белых, ванильных. Старшую так бы и съел. Младшую — зацеловал бы до счастливого детского хохота.

Никогда не думал, что им настолько к лицу белый цвет, а тут взгляд отвести не могу.

— Знаешь, братик, ты редкий везунчик! — мешает наслаждаться прекрасным Алиса. — У тебя жена-красавица, дочка настоящая принцесса и умница сестра.

— Не начинай! — Прикрываю глаза рукой.

Я уже знаю, о чем пойдет речь. Сестренка возомнила себя бензопилой «Дружба» и который день проверяет на прочность мою нервную систему.

— Да если бы не я, Диана до сих пор бегала бы с фамилией бывшего мужа. И моя племяшка, кстати, тоже! — Алиса делает глоток шампанского и морщится. — Ника Шаталова! Извращение какое-то!

— Ты мне теперь до пенсии будешь это припоминать?

— Не сомневайся! А когда умрешь, закажу памятник и сделаю на нем гравировку: «Любимому брату от скорбящей сестры». И внизу приписку: «Он всю жизнь любил лишь одну женщину. Так сильно, что разрешил ей выйти замуж за лучшего друга и позволил дочери носить фамилию этого счастливчика». —Алиса салютует бокалом. — Думаю, твоя могила мгновенно станет местом паломничества всех влюбленных идиотов.

— Спасибо, конечно, но пока я жив. И не планирую на тот свет.

— Не вернись я в Питер, ты бы и свадьбу не запланировал. — Сестра обводит взглядом огромную поляну со столиками, музыкантами, цветочной аркой и толпой гостей.

Во всех свадебных агентствах Питера мне клялись, что нельзя подготовить такое за месяц. Везде требовали минимум полгода, а лучше год. Некоторые даже пытались убеждать, что беременная невеста с огромным животом — это последний писк свадебной моды, и нужно специально тянуть до последнего.