— Я над этим работаю:–) Ещё одного изнасилования с моей стороны в ближайшие пару лет ты точно не переживёшь:–( Так что я нашла кое-кого, готового отвечать на все твои инопришленские вопросы:–) Ну, мне пора! Покакушки!

— З. Ы.: Извиняюсь за вокабуляр, я ещё отхожу от твоего сознания.

Погодите-ка…

— Ты что?..

— Ну, дружочек-пирожочек. так вышло:–) так проходят потрахушки с Туату. Почитай уже книжку про расы, как советовала тебе ушастая, хи-хи. И надеюсь, ты не в обиде.

— Нет.

— Если ты печалишься за конспирацию — зря. Судя по всему, ты клиент братца Кехта, а мы так или иначе будем ему ассистировать во время операции. Так что всё удачно сложилось! Носитель печати Хамингьи! Кто бы мог подумать! Тьмоки-тьмоки, малыш Трик! Увидимся завтра!

А–ХУ–ЕТЬ.

— Дунхад, а как много ши в Нобилоне?

— Секунду. — дворф с чем-то сверялся, возможно, вышел в сеть — Шестеро.

На город с населением в тридцать миллионов.

— А может, ты знаешь, где можно обкатать и проверить навыки?

— Могу. — улыбнулся дворф, отправляя мне контакты.

— Школа достижения цели? — Звучит как что-то на инфоцыганском.

— Как говорит мейстрес Юри — хозяйка школы: «Единственная цель войны — смерть». Рекомендацию я отправил, ученики на каникулах, она вас примет. До завтра? Только сообщите, куда доставить оболочку.

— До завтра, Дунхад, и спасибо.

— Ты уже спас одну мою племянницу и спасаешь вторую, эм… Трик. Это тебе спасибо.

Надеюсь, это начало крепкой мужской дружбы, пронзающей небеса.

Мы с дворфом пожали руки. Айрин тьмокнула его нелысую бритость.

В путь.

Из-за того, что меня всё ещё мутило, мы поехали вдвоем на Кусанаги, оставив боббер у Дунхада. Так что по пути я нашёл энциклопедию рас и занялся изучением Ши.

Как выяснилось, Ши — это название островов, где они обитают. Самоназвание вида Туату или, точнее, Туату де Даннан. И они были ещё удивительней перекованных. Фактически, с точки зрения биологии моей родины, возможно, они и живыми бы не считались. Слышали про ДНК? А Туату нет. Вся наследственная информация представителей этой расы представлена в имматериуме. И проецируется в материальное, без посредничества ДНК. Они не дышат, не едят, судя по всему, у них вообще отсутствуют внутренние органы. (Я даже не хочу задумываться, чем изнасиловали мой рот, если у них нет органов) У Туату нет письменности. Это одна из первых рас этого мира, и это… всё… Больше по ним информации не было. Загадочные хуесосы. Хотя есть ещё кое-что, что я могу узнать.

— Айрин, почему тебе с первого взгляда не понравилась леди Бригитта?

— Она жуткая.

Я хмыкнул.

— Ты не понимаешь. Аурисы позволяют кэйт чувствовать магию. (Ура, я наконец знаю, как называются кошачьи ушки!) Она есть везде, как свечение, что-то ярче, что-то тусклее. Разумные светятся довольно ярко, даже перекованные. Ши — это провал во тьму. Жуткая тень в тёмном углу твоей комнаты. Чёрное пятно в реальности, от которого не получается отвести взгляд…

Айрин замолкла, хотя чувствовалось, что она хочет сказать что-то ещё. Так и не дождавшись продолжения, я тихо произнёс:

— Хорошо, буду знать.

Остаток пути домой мы проделали молча.

Столько нужно успеть. До экзаменов всего неделя.

Безболезненное утро предвещает успешный день. Так ведь? В это хотелось верить, по крайней мере, в день операции на мозгах. Айрин была у плиты и, судя по запаху, там была шакшука. Если подумать, весь пиздец этого мира: кровь, боль и смерти стоят этого яркого пряного вкуса и обжигающей остроты. Дома поломавшаяся печень и желудок лишили меня удовольствия от еды и готовки.

— Спасибо, Айрин. — Судя по положению аурисов, девушка улыбнулась. Нужно будет отплатить ей и что-нибудь приготовить. Штрутни… Сколько я их не ел? Решено.

Это утро, запах, фигура Айрин у плиты — всё было невообразимо красивым. Возможно, из-за тёплого света утреннего солнца, через огромные окна окрасившего помещение в ностальгическое золото. Будто яркое воспоминание детского лета. Мне десять лет…

Меня пронзило резкое, как осиновый кол, чувство утраты. Я не помню родителей. Ни имён, ни лиц. Я помню Рори… Так, будто она была моей мамой. Может ли оказаться так, что это ностальгическое чувство не моё? Может.

Хорошо, что доппели лишены такого изъяна, как выражение эмоций через слёзы. К сожалению, моё человеческое сознание отлично помнило, что это такое. И где-то в глубине того, что теперь было мной, захлёбывалось болью. Мама, Отец, почему так больно?

Я бодро сполз с постели и отправился к столу, сверкая улыбкой. Не хочу портить настроение Айрин. Ей точно не лучше меня…

— Кааак пахнет! Айрин, ты просто волшебница!

В моих интонациях есть лёгкий обертон иронии, к несчастью, я не умею разговаривать по-другому, и кажется, немного порчу настроение близким, даже когда хочу сделать им приятно.