— Что ж… — произнес он. — Ты знаешь, где меня искать. Я вернусь на пик Черного лотоса.

Йи кивнул. Глядя в спину удаляющегося хозяина Проклятого пика, он негромко произнес:

— Спасибо тебе, человек. Надеюсь, тебе повезет больше, и ты еще сможешь спасти того, кого любишь.

Черный замок встретил Шена тишиной. В нем всегда было тихо, но лишь сейчас звенящая тишина казалась столь мертвой. Его тихие шаги по холодному каменному полу не разносили эхо. Он ступал босиком, словно дух скользил меж пустых комнат. Было во всем этом нечто… правильное. Умрет он или нет — все навсегда останется столь же неизменным. Пустота… это не плохо.

Шен вновь оказался в комнате для чаепитий. Подошел к низкому столику и поднял заколку с алыми камнями и бубенчиками. Пристально следящий за ним старейшина пика Славы расширил свои призрачные глаза.

Глядя на заколку в своей ладони, Шен улыбнулся. Улыбка впервые тронула его губы с тех пор, как Муан стал призраком. Но то, с каким выражением глаз он улыбался, заставляло сердце Муана молить о пощаде.

— Шен, пожалуйста… — произнес он.

А затем Шен встряхнул заколкой, так, что бубенчики издали мелодичный звон, и скрепил ею свои волосы. Глядя в пустоту, он произнес:

— Я больше не могу тебя видеть. Ты… можешь идти.

Его образ был решительным, а взгляд не выражал ничего. Он долго стоял так, замерев посреди пустой комнаты, и глядящий со стороны мог бы поверить, что он справится.

Но затем ушей, в которых звенела пустота, достигли далекие, почти лишенные звука слова: «К тебе вечно!». И все стены рухнули, и Шен больше не мог притворяться. Слезы потоком полились из его глаз, а звенящую тишину разорвал отчаянный крик.

Двадцать лет?! Как он выдержит двадцать лет?! Он не может прожить без него ни дня!

Шен кричал, пока силы его не покинули, и, лежа на ковре посреди разоренной комнаты, еще долго вслушивался, как эхо разносит его крик по пустым помещениям.

Заколка все еще была в его волосах, и он больше не видел призрак Муана. Постепенно на пик Черного лотоса опустилась ночь. Ни огонька не нарушало окружившей Шена тьмы. Жаровня была перевернута, и угли рассыпались, тут же погаснув. Синий фонарь, ранее стоящий на подоконнике, выпал из окна. В пустых коридорах тихо завывал ветер.

Проклятый старейшина чувствовал под своей щекой влажный ворс ковра. Он также чувствовал холод и струящийся по его ступням сквозняк. Он чувствовал, как першит в его горле, и чувствовал пронизывающую боль в груди.

Он слишком много всего чувствовал для того, у кого ничего не осталось.

— Если бы не мерцающее ядро, я бы в тот же миг последовал за тобой, — прошептал Шен, его хриплый голос был почти беззвучен. — Знаешь, я уже видел, как ты умирал. Но тогда не было так больно, потому что я в тот же миг умирал вслед за тобой. Быть оставленным здесь… гораздо больнее.

Черная весенняя ночь принесла аромат далеких цветов. Шен подумал о том, как ударил деревце, которое было ни в чем не виновато. Из-за этого поступка он ненавидел себя еще сильнее.

Он резко сел. Он должен был хотя бы выдернуть меч из дерева. Возможно, его еще можно спасти. Это растение столько всего пережило, так пусть останется воспоминанием о них с Муаном. Может быть, через сотню лет под деревом соберутся молодые ученики цветущего пика Лотоса, а дух этого дерева расскажет сказку о двух глупых заклинателях, которые постоянно ссорились и спорили рядом с этим растением, а потом все равно мирились. Их век был короток, но приключений и любви хватило бы и на две жизни.

Шен быстро пересек пустые комнаты и холл, свободно ориентируясь в полной темноте привычных коридоров, и вышел на площадь. Тихая безлунная ночь застыла над миром. Мириады звезд устилали небесный полог. Из-за стоящих в глазах слез казалось, будто звезды тягучими золотыми линиями стекают на землю. Пошатнувшись, Шен опустил голову и быстрым шагом пересек площадь, остановившись у полусухого розового дерева. Замерев перед ним на мгновение, он резким движением выдернул меч и откинул его на лавку, а сам прижал к пораненному стволу ладони и зашептал, одновременно отдавая дереву свою духовную энергию:

— Прошу тебя, хотя бы ты живи! Пожалуйста, хотя бы ты живи!

Он долго стоял так, шепча одно и то же. Казалось, дерево никак не отреагировало на его слова, и ничего кругом не переменилось. В какой-то момент Шен устало сполз по стволу и застыл, прислонив голову к кряжистым корням.

Он лежал так какое-то время, словно собираясь с силами. Затем встал и поклонился дереву, сложив руки перед собой.

— Надеюсь, ты простишь меня. А даже если нет — не важно. Живи ради себя. А сейчас я вынужден тебя покинуть.