Только эта картинка последние недели помогла мне не сойти с ума, когда я ложилась спать. Ведь стоило только мне начать вспоминать… я боялась не пережить той боли, и страха, воспоминания о которых были так свежи…

Я пролежала несколько часов, пытаясь найти более удобное положение, но уже ничего не избавляло сначала от ноющей боли в боку, а теперь от режущей. Я больше не могла ни о чем думать, кроме того, что нужно встать и попросить обезболивающий укол. Я осмотрелась, здесь у кроватей не было и намека на кнопки вызова медсестер. Сейчас из коридора практически не доносилось звуков. Затихли и завывания ветра за окнами.

Я осторожно привстала, при этом внутри настолько все сдавило, что у меня потемнело в глазах. После нескольких секунд без движения стало легче, и я поднялась с кровати. В голове шумело. Я попыталась отодвинуть кровать, на которой спала Рита с сыном, но у меня не получилось этого сделать с такой легкостью, как у Олега.

– Ты куда? – раздался детский шепот за моей спиной.

Я обернулась, Лиза сидела на кровати, сонно потирая глазки.

– Милая, прости, что разбудила… Можешь позвать кого-то из медсестер?

– Тебе плохо?

– Да…

Девочка тут же вскочила на пол и босиком бросилась к двери. От боли я уже почти ничего не видела и не понимала. Только опустилась на свою койку, чувствуя, что теряю сознание…

Олег проснулся от того, что дочка теребила его за плечо:

– Папочка, пойдем со мной! Лере плохо!

– Лере? Кто такая Лера? – он проспал всего несколько часов и теперь никак не мог собрать мысли в кучу.

Но Лиза не ответила, она уже снова выбежала из ординаторской. Олег огляделся. Кроме него в этой же комнате спало еще пять человек. Света на соседнем диване вместе с Верой, две медсестры, сидя за столом, Кирилл на полу, подстелив под себя одну простыню и накрывшись второй. Та же картина была и в коридоре. Пациенты и измученные бессонной ночью врачи уснули прямо там, где находились, кто-то по нескольку человек на койках, сидя или лежа, кто-то прямо на своих постах.

Олег вбежал в палату, Лиза обеспокоенно встала около Леры, которая больше не двигалась и не отзывалась. Он осторожно взял ее запястье, измеряя пульс, пальцами приоткрыл сомкнутые веки и посветил в них фонариком, выскочил и вернулся в палату с двумя шприцами, в одном было обезболивающее, в другом общеукрепляющее, ввел их оба в вену Лере. Потом приподнял девушку и положил ровно на кровати.

– Ты с ней спала что ли? – спросил он дочку, которая так и стояла рядом.

– Угу, она вроде хорошая… – ответила Лиза, – она поправится?

– Конечно, поправится, – мужчина потрепал девочка по голове, прижавшись губами к ее прохладному лбу.

– Мы скоро пойдем домой?

– Малышка, я пока не смогу пойти домой… Буря немного поутихла, я позвоню твоей бабушке и попрошу, чтобы она тебя забрала, хорошо?

– Я хочу остаться с тобой!

Он присел на корточки:

– Ну ты же понимаешь, что будешь мешать… Видишь, сколько пациентов? И всем нужно помочь!

– Ты знаешь, что я мешать не буду, я могу помогать!

– Я буду переживать, что не смогу следить за тобой! Понимаешь? Мне будет спокойнее, если ты будешь с бабушкой! Пожалуйста, согласись поехать к ней ради меня!

Лиза посмотрела на него исподлобья, взвешивая ответ:

– Хорошо…

– Вот и славно!

Олег взял дочку за руку, и они вышли из палаты. Делая уколы девушке, он вспомнил страшные шрамы на ее спине. Когда он их увидел, у него не было времени даже задуматься о природе их появления. Теперь же он ломал голову, пытаясь понять, где можно было их получить. Вернее, кто мог ей их нанести…

Мужчина оставил дочку в ординаторской на том диване, на котором спал сам, и ушел в палату реанимации, там было две койки, обе занятые пострадавшими. Кислов Вадим Викторович, кардиолог, дремал в кресле около письменного стола, стоявшего в углу, но открыл глаза, как только Олег появился.

– Вадик, ну как тут? Нужна помощь?

– Да пока нет…

– Иди поспи нормально в ординаторской, я подменю тебя, – он говорил еле слышным шепотом, чтобы не потревожить сон пациентов.

– Можешь не шептать… Один в коме, – он кивнул на мужчину, на котором и живого места не было, все лицо и шея, торчащие из-под тонкого одеяла, покрыты синяками и гематомами, – а вторая под такой дозой обезболивающего и снотворного, что и пушкой не разбудишь…

– Так может тогда не стоит сидеть тут…

– Стоит! Если переживет ближайшие несколько часов, – он снова кивнул на мужчину, – может, и выкарабкается.

– Больше нет пострадавших, судя по тишине?

– Вроде нет… А тебе мало?

Олег со злостью посмотрел на него, тогда Вадим отвернулся и вздохнул:

– Извини… Тяжелая ночка!

– Между прочим, я был здесь же!

– Я же сказал, извини!

– Ладно, проехали! – Олег подошел к окну, – ты посмотри, солнце светит! Словно ничего и не было!

– А ты на улицу выйди, – отозвался Вадим, – сразу это ощущение и пройдет!