В тот день технический директор созвал срочное совещание и заявил о полном перераспределении бюджета, а следующим утром половина главного зала была занята гигантским компьютером. Десяти лучшим искателям позволили подключиться к вычислениям, чтобы первыми посмотреть на результат – конечно, если мы успеем получить его до конца своей жизни. Впрочем, вряд ли в этот раз «снять сливки» поручат кому-то из нас – не факт, что нас вообще решат оставить в живых. Но это лучший шанс, который у меня когда-либо был.

Покачиваясь на стуле, я решил связаться с Линой – она хорошо подходила на то, чтобы скоротать время до вечера. Я с ухмылкой вспомнил, как однажды после особенно утомительного поиска мы поехали в гости к ее отцу, но я случайно перепутал маршрут и приехал к родителям Леры. Быстро сообразив, Лина притворилась моей троюродной сестрой, а я вежливо поинтересовался, как у Леры дела и когда она собирается зайти. Как назло, зайти она решила полтора часа назад – услышав голоса в коридоре, Лера как раз вышла познакомиться с нежданными гостями. К несчастью, Лина оказалась бывшей одногруппницей и когда-то хорошей подругой Леры, хотя здесь никакого совпадения не было. Тот выпуск я мониторил особенно активно.

Как ни странно, на следующий день Лера сделала вид, что все хорошо – мы друг другу ничем не обязаны и ничего не обещали, поэтому и обижаться здесь не на что. Я согласился, предложил забыть обо всем и двигаться дальше, а затем снял с Леры свитер и лифчик.

Лина не отвечала, поэтому я отменил вызов и вышел на балкон покурить, перед этим сняв с головы оборудование и аккуратно убрав зеленую колбу в контейнер. Дождь почти кончился, но солнце недавно зашло, и это значило, что совещание уже началось. Скоро должен прозвучать звонок.

Сделав мощную трехсекундную затяжку, я бросил взгляд на помятый календарь, висящий на стеклянной двери балкона. Число 2209 было зачеркнуто красным маркером первым; следующими были отмечены 2203 и 2195. Последняя переоценка дала 2186 год, но вскоре и она стала казаться слишком оптимистичной. Однако три года назад я нарисовал посередине огромный знак вопроса, и это значило, что дальнейшие прогнозы не имеют смысла. Впереди возникла долгожданная неопределенность.

Через двадцать минут трекер на руке завибрировал, и это значило лишь одно – решение принято. Бросив сигарету в сторону дороги, я прочистил горло, два раза выдохнул и кивнул.

Динамики на стене зашипели, после чего Роберт Иммануилович хрипло поздоровался, откашлялся и на несколько секунд замолчал. Наконец он произнес:

– Ты отключен от вычислений.

С трудом выбравшись из лужи, я протер влажной салфеткой заднюю часть брюк, но особого смысла в этом не было – они были заляпаны густой грязью почти до колена. Мысленно махнув рукой, я оперся на мусорный бак, сосредоточился и осмотрелся по сторонам. Пожалуй, пора идти.

До дома было минут сорок, но я решил сделать небольшой крюк и пройти любимым маршрутом – по набережной, затем спуститься по лестнице вниз и свернуть в небольшой лес. Десять минут прогулки через темноту, и я на пляже перед большим озером, до противоположного берега которого километров пять. Идеальное место, чтобы все обдумать.

Вычисления для меня завершены, и способа к ним подключиться заново нет. Подумав об этом три раза, я остановился, поставил вторую малиновую колбу и прикрыл глаза. Ситуация кажется безнадежной – гораздо более безнадежной, чем лет десять назад. Умирать все-таки придется, причем теперь финал намного ближе, чем был еще на прошлой неделе. Впрочем, один запасной вариант еще есть.

Если я смогу найти белую колбу, вычисления будут не нужны – по крайней мере, тогда мы пришли именно к такому выводу. Конечно, он был построен на множестве условностей и допущений, но иначе никак – мы вообще весьма смутно понимаем, что и как здесь работает. Приходится каждый раз надеяться, что очередная случайная догадка попадет в цель.

Долгожданное расслабление наступило, и мимо высоких плотных деревьев я брел уже в приподнятом настроении. В кромешной темноте справа и слева то и дело светились чьи-то пары глаз, однако на них я внимания не обращал – пока все должно быть спокойно. Если Любители решат меня убрать, вряд ли именно сегодня и именно таким путем.

– Теперь направо.

Я не был уверен, прозвучал этот голос снаружи или внутри головы, но послушно изменил направление и побрел в чащу. Переступая бревна, ржавые куски железа и лужи с мутной водой, я пробирался по едва заметной тропе, которая становилась все менее четкой. Наконец она полностью слилась с травой, а впереди не было ничего, кроме огромных деревьев и кромешной темноты. Теперь я шел наугад.

В голове на фоне играла какая-то мелодия и звучали диалоги из прошлого, содержание которых каждый раз немного менялось. Лера прижималась к моей груди и шептала о том, как меня любит, а я рассеянно гладил ее по волосам и думал о чем-то своем. Ханна вежливо улыбнулась и в последний раз поправила сумку на плече, но этот образ я отогнал сразу, чтобы не заливать тело кортизолом еще сильнее.