Лабораторный комплекс стоял нараспашку, даже окна были открыты, словно тут проветривали. Горелые диваны на ресепшене, битое стекло. Разноцветным конфетти летали по темным коридорам фосфорные обрывки документации. В основном почему-то зеленые – кадрового дела. Испытательные блоки оказались полностью пусты. Глянцевый бетонный пол в свете фонариков выдавал будто контуры детской игры – черные штрихи от резиновых колес, квадратные очертания от некогда стоявших здесь станков. Только в одном цеху еще пузырился сожженный макет с белыми лесенками и трубками, теперь – лишь частичками вулканической жижи.

На втором этаже, где комплекс вклинивался в холм, врезаясь складом и грузовым подъездом вглубь елового леса, Мазурка соединилась с Кислым-2. По расплывчатой картинке теплака была видно, что бойцы двигаются на соединение неуверенно. Процент красных и вишневых нервных импульсов у всех переваливал за семьдесят. В желтой гамме оставался только Василий.

Поравнявшись и двинувшись дальше по лестнице, комгруппы тихо спросил его:

– Что Шавкат?

– Порядок. Греется на складе. Влепили две дозы анальгетика. Сука ему копытом прям в бедро выдала… так мы ее и не уложили.

– Что по входу?

– Чисто… и не понятно, когда отсюда уходили. Шалам осмотрел дорогу. Никого там много дней не было. Ни в одну сторону.

– Значит, работаем по плану. Может, и лучше, что с гражданскими не смыкаться… Смотрим этажи, сопровождаем этого придурка и на выход.

– Ясно.

– Вася… а че за кабаны?

– Да ну… – махнул рукой товарищ.

Вася был опытнее комгруппы. Шесть раз брал Харьков в 25-ом году, и не так сильно впечатлялся боевой обстановкой. Впрочем, кто знает, каким бы он теперь был, окажись тогда в тисках горящих барж под Верхнеднепровском, где комгруппы и подломил психику.

Интерьер у дверей в кабинет гендира особых аномалий не выдавал. Целый стеклянный столик, пара вазонов с розовыми ветками. Ни погрома, ни следов на ковре, разве что валялась в углу перьевая ручка. Привыкнув к новым вводным, группа зашла внутрь слаженно. И охерела.

На полу, в свете единственного тусклого бра лежали, прикипев друг к другу, четыре голых тела с обезображенными конечностями.

– Сука, командир, это че такое? – прохрипел Вася, обращаясь к комгруппы.

– Ща выясним, да, Сирожа? – комгруппы обернулся к зеленому – Че теперь у нас по планам, умник?

– Дай пару минут – зеленый говорил все также флегматично, присев над трупами – Может остались целые чипы… Зафиксим личности и доложишься.

– Ну оху… – покачал головой Вася – Это че, наши ребята, инженеры?

– Ну это вряд ли – хмыкнул зеленый и подцепил концом своего маркера кусок вишневой ткани – если только среди не было любителей ходить на работу в чалме…

Слушать дальше комгруппы не стал и вышел в коридор. Пройдя немного, свернул в один из кабинетов и притворил дверь. Тут его свела судорога гнева, он стремительно упал на пол и стал отжиматься. Двадцать, тридцать, сорок – отдавая всю ненависть к происходящему в энергию рук.

Спустя минут пять по рации прошел код от Василия – есть результаты. В кабинете над укрытыми шторой телами Сирожа вывел проекцией три строки с генетическими кодами. Две полные и одну с обрывом.

– Ну? – бросил комгруппы.

– Полная ху…! – бросил зеленый, почесывая балаклаву на затылке – эти двое – покупатели от англичан. Посреднические индусские рожи. Заживо, походу, запеклись. Че тут произошло одному Шиве известно… Ни товара, ни кейсов, даже одежды на них не было. Короче вот – передавай информацию.

– Василий – попросил комгруппы, и все, кроме зеленого вышли из кабинета.

Зашипела рация.

– Клаус, это Мазурка, прием.

– Прием, дорогой, прием – раздался сразу знакомый вальяжный голос – Докладывай.

– Клаус, объект пуст, прием.

– Как пуст? – голос напрягся, но как-то устало, словно на том конце ожидали примерно такого исхода операции.

– Клаус. Объект зачищен в ноль по транспорту, по технике. На месте четыре двухсотых. Сохранность плохая, горение. Есть генкоды. Два полных, один рваный. Зачитываю, прием

– Давай…

– Клаус. Генкод один. Бхаи Балу Хасна, мужчина, 1985 года или 1988 года, северное полушарие. Генкод два. Кшама Каул Самбли, женщина, 2005 года, северное полушарие. Генкод три, мужчина, 75% вероятности южное полушарие. Генкод четыре установить не удалось. Чип сильно поврежден. Как поняли, прием?

– Еп твою мать – в голосе послышалось игривое возбуждение – А черный?

– Клаус, не понял, повторите, прием?

– Да кончай ты своей херней с приемом страдать по спецканалу! – выругался Леонтич – Негр, спрашиваю есть среди них?