Рорк вздохнул и обнял Еву за талию.

– Все одним миром мазаны, – прошептал он.

И тут обряд начался.

Молодая женщина, которую Исида называла Мириам, вышла в круг. Двое мужчин завязали ей глаза. Все, за исключением наблюдающих, уже сбросили одежду; обнаженные тела, казалось, светились в лунном свете. Где-то в лесу перекликались ночные птицы.

Ева нащупала лежавший в кармане пистолет. Девушку связали красными шнурами, которые Ева уже видела. Когда дело дошло до лодыжек, заговорил Чез:

– Ноги не связаны и не свободны! – В голосе его звенела неподдельная радость.

Ева с любопытством наблюдала за обрядом. Настроение участников церемонии было приподнятым. Высоко в небе плыла луна, серебрившая листву на деревьях. Ухали совы, и от этих странных звуков у Евы почему-то стыла кровь в жилах. Никто, казалось, не обращал внимания на наготу друг друга, никто не бросал на соседа похотливых взглядов, которые были вполне уместны в секс-клубах.

Чез взял атам. Когда он поднес его к сердцу девушки, Ева инстинктивно сжала рукоять пистолета.

– Я знаю два слова, открывающие двери, – любовь и доверие! – произнесла Мириам, голос ее звенел в ночной тиши.

– И те, кто обладает этим, приветствуются с удвоенным радушием, – улыбнулся Чез. – Я дам тебе третье, которое и проведет тебя через эту дверь.

Он передал нож стоявшему рядом человеку и поцеловал Мириам. “Так отец целует дитя", – подумала Ева. Потом Чез обошел вокруг девушки и подтолкнул ее к центру круга. Человек, державший атам, провел им по воздуху, словно замыкая за ними круг.

Чез вел Мириам по кругу, все пели, и каждый раскручивал Мириам, словно собирался играть с ней в жмурки. Трижды прозвонил колокол. Чез опустился на колени, поцеловал ноги девушки, затем ее колени, живот, груди, губы.

«Выглядит даже не эротично, – подумала Ева. – В этом чересчур много любви».

– Ну, как впечатление? – прошептала она, взглянув на Рорка.

– Замечательно. Очень религиозно. – Он накрыл ладонью ее руку, все еще сжимавшую пистолет. – И вполне безобидно. Пожалуй, это эротично, но в самом... благородном смысле слова. Кстати, двоих из присутствующих я узнал.

– Когда все это кончится, скажешь мне. Обряд продолжался. Ева машинально поднесла руку к шее – и вдруг поняла, что царапины исчезли, кожа снова стала гладкой.

Она опустила руку. В этот момент Чез взглянул на нее и улыбнулся.

Когда Ева с Пибоди приехали в “Путь души", магазин был еще закрыт, но Чез поджидал их на тротуаре у двери. Он пил что-то горячее из бумажного стаканчика.

– Доброе утро! – Утро было довольно прохладное, и на щеках у него играл румянец. – Может быть, мы побеседуем не в магазине, а наверху, в квартире?

– А что, полицейские приносят неудачи в торговле? – усмехнулась Ева.

– Нет. Просто через полчаса мы открываемся, и не хочется пугать ранних посетителей. Вам ведь Исида не понадобится?

– Пока нет.

– Ценю вашу деликатность. Извините, не могли бы вы подождать еще минутку? Исида не признает кофе, а я слаб, – добавил он, делая очередной глоток. – Она знает, что я каждое утро предаюсь своей маленькой страсти, но делает вид, что этого не замечает. Смешно, но так нам удобнее.

– Не торопитесь. Вы берете кофе в заведении напротив?

– Оно слишком близко от дома. И, откровенно говоря, кофе там скверный. Неплохой кофе варят вон там, на углу. – Он с удовольствием сделал еще один глоток. – Курить я бросил несколько лет назад, но без чашки кофе обойтись не могу. Вам вчера понравилась наша церемония?

– Было очень интересно, – сдержанно ответила Ева. Утро действительно выдалось довольно прохладное, и она засунула руки поглубже в карманы. Час пик заканчивался, и движение было уже не столь оживленным. – Вам не холодно бегать голышом по лесу?

– Осенью становится холодновато, вы правы. Думаю, мы в этом году больше не будем устраивать службы на свежем воздухе. Но Мириам мечтала пройти обряд посвящения до Самайна.

– До Самайна? – спросила Ева.

– Это праздник, Хэллоуин, – в один голос ответили Чез и Пибоди.

Чез улыбнулся, а Пибоди, смутившись, пробормотала:

– Я немного этим интересуюсь…

– А-а-а, понятно… – Он допил кофе и бросил стаканчик в урну. – Вы простудились, сержант?

– Да, сэр, – ответила Пибоди, с трудом сдержавшись, чтобы не чихнуть.