– Так я вам скажу, – ещё больше раззадорился Тельнецкий и продолжил на повышенных тонах: – Я думаю, Бог сам решил избавить мир от этого изверга, и не пытайтесь меня переубедить. Я именно так думаю.

– Я знаю, что он натворил в этой губернии, но я не могу иначе. Я человек, и у меня есть надежда, что меня окружают тоже люди.

– Вы от этой надежды погибнете, попомните моё слово, – спокойно и чуть не шёпотом проговорил Тельнецкий.

– Гибнут глупцы от безответной любви, а от надежды человек только крепчает. Вот мой вам ответ – и покончим с этой дискуссией… Что дальше?.. Вы теперь командир полка? Вы этого исхода боялись? – после твёрдо высказанных вопросов Барковский немного смягчил тон и добавил: – Я вас ни в чём не обвиняю, и даже не осуждаю за применённый метод захвата власти. Так или иначе, это ваше решение, ну, может, и не ваше, но в любом случае я его уважаю.

Тельнецкий строго посмотрел на Барковского, будто сейчас коснулись самого тайного места его души, и после нескольких секунд молчания, тщательно подбирая слова, ответил:

– Этого, – Тельнецкий показал рукой в сторону операционной, – не я… не я убил. У меня приказ, чёткий приказ, конкретный приказ – одобрить его или… – Тельнецкий запнулся.

Барковский спокойно смотрел на него, будто уже знал, что ему скажут, и, не дождавшись очевидных слов, с улыбкой на лице, будто его собеседник – самый приятный человек во всём мире, заметил:

– Вы думаете, я не догадываюсь об истинной цели вашего пребывания в этом городе? Думаете, я верю, что из столицы просто так направили человека, так сказать, «понаблюдать» результаты массового расстрела? Этот расстрел отделил большевиков от общества. Большинство крестьян и рабочих на вашей стороне, но есть и другая часть населения. Эта часть не такая многочисленная, но без этих людей экономика страны, и, как следствие, армия не могут существовать в принципе, и вот как раз симпатии этих людей вам и нужно завоевать. Ужасный поступок Кремнева – большая неприятность для вашей партии. Вы не для приятного общения прибыли сюда. Я очень удивлён, как это вы так стойко приняли ваш арест, и самый главный для меня вопрос: как это вы позволили себя арестовать? Привыкли к подобным арестам?

Во время речи Барковского Тельнецкий внимательно наблюдал за своим собеседником. Следил за его интонацией, жестами, мимикой, оценивал и удивлялся степени его проницательности. Последний вопрос счёл провокационным и специально сделал паузу, дабы оценить, не случайная ли это была провокация.

Не дождавшись ответов, Барковский рассудительно продолжил:

– Николай Никанорович, сделайте то, чего больше всего боитесь, и обретёте свободу.

Тельнецкий помолчал ещё секунд десять. Размышляя про себя, сделал вывод, что Барковский не специально задал ему провокационный вопрос, а коль скоро отвечать придётся, решил сказать только ту часть правды, которая ему не навредит:

– Деяния Кремнева в столице не одобрили, если быть точнее – строго осуждают, а если быть ещё точнее – его приговорили к расстрелу, но только на словах, и этому есть объяснение, но сейчас не об этом. Встал вопрос: «Когда привести приговор в исполнение?» Да и что немаловажно, не изучена юридическая основа его деяний. Подобное следует изучить только с одной целью – дабы более не повторялось. Изучение истоков подобного есть одна из моих задач… Для формирования Красной армии 1 нужна не только амуниция, но и провизия. Людей, способных собрать нужное для армии, как вы знаете, не хватает. Я с вашей женой направил заключение, в котором чёрным по белому написано: «…решение повременить с расстрелом Кремнева на сегодня является единственно верным решением, так как заменить Кремнева некем». С меня некоторые товарищи там, – Тельнецкий показал указательным пальцем наверх, – именно этого и требовали. Я даже больше вам скажу. В моём заключении я написал о принятом решении временно назначить Кремнева на должность окружного военного комиссара. Как вы понимаете, эта должность на сегодня равнозначна должности губернатора. Речь идёт о временном назначении, пока не решится кадровый вопрос, но кто-то… кто-то…

– Так это… не вы его… застрелили? – удивлённо спросил Барковский, будто был уверен в обратном.

– Нет, конечно. Не хочу брать грех на душу. Я этому не обучен, для этого есть другие люди… Я же вам говорю, написал: «…повременить с расстрелом…» Но вот кто это сделал, я не знаю, точнее – пока не знаю.

– Ну что же, вы спасли мне жизнь, теперь моя очередь вас спасать как командира полка. А может, вы теперь окружной военный комиссар? – удивлённым тоном спросил Барковский и сам же ответил, не позволяя Тельнецкому вставить ни слова: – А впрочем, для меня это неважно. Я в любом случае вас спасу, – весело закончил он.

– Я не спасал вам жизнь! – взревел Тельнецкий. – Не нужно вешать на меня это убийство. У меня есть доказательство, что не я в него стрелял.

– Прошу меня великодушно извинить. Я нисколько не хотел вас огорчать моими предположениями, – спокойно сказал Барковский и хотел было продолжить, но к Тельнецкому подошёл солдат и попросил разрешения обратиться.

Разрешение он получил и уставным тоном произнёс:

– Товарищ Тельнецкий, замкомполка приказал вам срочно явиться в штаб.

От услышанного Тельнецкий оторопел и возмущённо, не скрывая недовольства от подобного отношения, спросил:

– Приказал? Мне?..

– Мне велено вас доставить. Я только исполняю, – смущённо ответил солдат и добавил смиренным тоном: – Приказ был доставить вас немедленно, даже если вы откажетесь, товарищ Тельнецкий. Кстати, – солдат обратился к Барковскому, – и на ваш счёт, гражданин, был приказ. Вас тоже нужно непременно доставить в штаб, и тоже немедленно, но вот только вас, гражданин Барковский, нужно взять под арест, – растерянным тоном завершил свою речь солдат.

– Чем обоснована срочность? – спросил Тельнецкий.