Историческое развитие, как это вытекает из выше сказанного, показало, что национальная идентичность, как правило, оказывается сильнее, нежели чувство общности с соседними, пусть даже родственными народами. В итоге Австро-Венгерская монархия номинально была расколота на национальные составляющие. В конце Первой мировой войны великие европейские державы, руководствуясь своими интересами, пошли на создание в регионе системы малых национальных государств, пренебрегая при этом этническими границами. Если не касаться здесь германского этнонационального компонента, а взять, к примеру, одно лишь венгерское составляющее расформированной Австро-Венгрии, то венгры как отдельная нация, оказалась разделенными между разными государствами. На основании переписи населения 1910 г. (без учета Хорватии) можно определить, что на территории, отделенной от Венгерского королевства по Трианонскому договору (1920 г.), и вошедшей в состав сопредельных национальных государств оказалось более треть этнических венгров (в Австрии – 26 тыс., Чехословакии —1 миллион 72 тыс., в Югославии – 465 тыс., в Румынии – 1 млн. 664 тыс.) 30 . Разумеется, кроме венгров в этих странах проживало также не мало представителей других национальных меньшинств.

Такая ситуация в постверсальской Центральной Европе на много осложняла развитие дальнейших взаимоотношений между различными народами, посеяв в регионе новые зерна национальных противоречий. Поскольку границы государств и этносов в новых условиях практически не сопадали утверждение единого национального сознания, единой национальной идентичности для всего населения новых государств оставалось проблематичным, отношения между сопредельными государствами в этом историческом регионе строились не на единениии и взаимопонимании, а на взаимном недоверии. Следовательно, территориальная или региональная общность Восточно-Центральной Европы оказалась слабой, что ослабляло суверенитет и самостоятельность всего центральноевропейского региона Для политических элит новые национальные суверенитеты были важнее регионального единства, и организующей силой во всем регионе стал национализм, базирующийся на языково-культурной идентификации. «Версальская система не считалась с тем, что искусственное сформированные национальные организмы врезались также в иноэтнические пространства, … перекройку региона, базирующуюся на территориальных обидах, считали окончательной, – отмечает в этой связи П. Милетич. – Миротворцы не считались с традиционными угрозами для центральноевропейского пространства (особенно для восточно-центральноевропейского), они исходили из того, что оттеснение влияния Германии и России будет продолжительным» 31 . Вполне обоснованно указывал в этой связи П. Ханак, что не только «с точки зрения искромсанной Венгриии, но и с точки зрения всего региона Центральной Европы» было недальновидным расчленить «центральноевропейскую монархию на шесть враждебных друг другу и внутренне разобщенных малых государств», которые впоследствии «стали легкой добычей для сильной и целеустремленной державы» 32 .

Кстати, сам фюрер, глядя на созданные Версальской системой в регионе национальные государства и опираясь именно на национальную идею, счёл возможным приступить к установлению на этнической основе «полного германского единства» 33 , а затем на макрорегиональном уровне также к интеграции всей Центральной Европы под эгидой Германии 34 . Для реализации этих целей он использовал модернизированный германский вариант плана «Миттель-Европы», полагая, что именно Германия, находясь в центре Европы, призвана объединить весь регион, используя противоречия между Западом и Востоком. Нацелив окрепшую после Первой мировой войны германскую политику на сотрудничество с советской державой («пакт Молотова-Риббентропа»), он первым делом использовал ситуацию против победителей в Первой мировой войне.

Установленная на короткое время в предвоенные годы и в условиях Второй мировой войны гегемония Германии над восточной частью Центральной Европы в конечном счёте рухнула, как и сама германская имперская трактовка «Миттель-Европы». В результате итогов Второй мировой войны Центральная Европа, как территориальная категория, также была ликвидирована, исчезла она и с политической карты Европы. Была проведена новая искусственная разделительная линия на континенте, которая поделила её на две части. Над восточной частью установилось не просто геополитическое влияние, а по сути полнейший контроль Советского Союза, который преобразовал по своему подобию всю общественно-политическую систему в малых странах на данной территории. В западной части Центральной Европы на базе оккупационных зон Германии (США, Франции и Великобритании) и под их контролем произошло объединение земель в единую Федеративную Республику Германия (ФРГ), которая затем постепенно была интегрирована в т. н. атлантическую Западную Европу и стала частью Запада, потеряв тем самым свою центральноевропейскую идентиченость.

ФРГ позиционировала себя в качестве национального государства немцев, и в конце 1950-х годов под руководством канцлера Конрада Аденауэра наладила тесное экономическое и политическое, а также территориальное интеграционное сотрудничество с соседней Францией и со временем превратилось в экономически развитую западную страну. На сотрудничестве этих стран строилось европейское геополитическое равновесие. В последствии, как известно, на той же базе было создано Европейское Экономическое Сообщество (ЕЭС), а затем развернулся процесс широкой евроинтеграции – образовался Европейский Союз (ЕС). Всё это вызывало процесс формирования западноевропейской идентичности как стран, так и народов. При этом население ФРГ, вовлеченное в западную интеграцию, постепенно теряло свою центральноевропейскую идентияность.

На восточной же части Центральной и Юго-Восточной Европы на принципах и политических условиях, инициированных СССР, развернулась интеграция советского типа. Она базировалась на иных принципах, отличавшихся от западных. В этом регионе Европы, правда, в разной степени и с разной интенсивностю, утверждалась своеобразная восточноевропейская региональная идентичность. Сотрудничество в рамках этого восточного блока привело к формированию Совета Экономической Взаимопомощи (1949 г.) и созданию военно-политического союза, Организации Варшавского Договора (1955 г.) под эгидой Советского Союза, как главной интегрироующей силы.

Разделение Европы между двумя мировыми системами, казалось окончательно изменило конфигурацию континента. Считавшегося ранее традиционным деление Европы на Западную, Центральную и Восточную не стало. А ведь оно основывалось на присущих в прошлом отдельным регионам континента характерных чертах, как в сфере политических систем (парламентская система – Запад; полулиберальный абсолютизм – Центральная Европа; автократия или диктатура – Восток) 35 , так и в области экономики и социальной структуры. Советское и западное (фактически американское) проникновение в центральноевропейский регион, разграничение между ними сфер не только влияния, но утверждение практического господства двух сверхдержав над регионом, означали, таким образом, проведение довольно чёткой новой разделительной линии на политической карте Европы. В геополитическом плане она оказалась разделенной на две части – Западную и Восточную. Европа также стала двуполюсной.

Итак, самой Центральной Европы, – некогда отдельного, самостоятельного региона – не стало. Наряду с ФРГ, интегрированной в западные структуры от былого региона практически была отделена и Австрия, которая стала нейтральным государством, по сути также западного типа. В каждой из двух частей разделенной Центральной Европы (да и Европы в целом) устанавливались и утверждались свои общественно-политические порядки. В таких условиях по обе стороны исчезала или искоренялась и центральноевропейская региональная идентичность. Был, правда, короткий исторический отрезок (1945–1948 гг.), когда казалось, что становление системы народной демократии позволит сохранить приобретенные веками особенности и отличительные черты, однако с началом холодной войны эти надежды быстро улетучились, и советский фактор стал определяющим для всей восточной половины Центральной Европы 36 .