— Какие там обиды. — негромко рассмеялся Эджар. — Ты не представляешь сколько сил и времени требуется, чтобы удержать эту пену от разложения! Значит, эти оборванцы такие же, как чёрные сотни в моём гарнизоне?

— Только издалека. — покачал головой Ирвин. — На одной из стоянок я видел их вблизи. Эти маги даже на привалах стояли отдельно. Нужно было обсудить их участие в усилении пеших воинов, но я получил жесткий отказ. Во время разговора с главой этой группы, радом с ним постоянно находилась тройка оборванцев. Их даже не отмыли толком, но у меня сложилось стойкое ощущение, что они легко могут убить не только меня самого, но и половину моего легиона. Стоит только магу отдать такой приказ. Ни сомнений, ни вопросов. Только слепая преданность.

— Странно. — хмыкнул Эджар. — По описаниям похожи на некоторых моих новиков. Только те вообще никого не слушают. Да ещё и творят непонятно что. Недавно лучших магов и главного инструктора с собой утащили на вылазку.

— Новики? — удивленно поднял брови легат.

— Официально это запрос одного из капитанов старших десятков. — неохотно пояснил командующий гарнизоном. — Прошение подкрепили массой важных подтверждений и я отпустил их только потому, что мне сообщили о личности легата наших будущих гостей. Без обид, Ирвин, но мне нужно было понимать, с кем придётся иметь дело.

— Разумный ход. — спокойно кивнул легат. — Это здесь?

— Да. — ответил Эджар. — Мы пришли. До переднего края отсюда два вала. Места достаточно для всех твоих людей. Можете ставить лагерь. Вот только я не уверен, что у вас получится отдохнуть.

— Почему? — тут же спросил Ирвин.

— Потому что у нас затишье после появления Кукловода уже третий день подряд. — ответл командующий Рубежом. — Это плохой знак. Я бы сказал, что вы очень скоро познакомитесь с большинством чудовищ очень близко.

— Прорыв? — уточнил легат.

— Это самый безобидный из возможных вариантов. — не стал отрицать Эджар. — Дело в том, что с вашей помощью обычный прорыв мы остановим без труда. До этого у меня было пять боевых магов и Сидарг. Этого хватало.

— А сейчас? — прямо спросил командир легиона.

— А сейчас я в этом уже не уверен. — внимательно глядя на вздрогнувшего от резкой боли часового на ближайшей вышке, хмуро ответил Эджар.

Ненавижу холод. Колючие иглы впиваются в пальцы, постепенно вымораживая ладони и поднимаясь всё выше и выше. Всё тело покрывается мурашками, а в лицо постоянно бьет колючий ветер. Двигаться тяжело. Думаешь только о том, чтобы забраться куда-то в тёплое место и засесть поближе к живому огню. Но есть в мире вещи и похуже.

Например, мокрый холод. Когда ледяная вода окутывает всё тело, и ты отдаешь своё тепло безжалостной стихии всё без остатка. Невозможно что-то спрятать или утаить. И чем дольше находишься в холодной воде, тем сложнее ощущать себя живым. А ещё хуже, когда ты специально ускоряешь этот процесс, чтобы стать с ледяной средой одним целым. Чтобы стать частью этой безразличной стихии, которая даже не замечает нескольких болтающихся в своём нутре людей.

Темнота.

Потерять направление было невозможно. Бугристые стены тянулись и тянулись вперёд. Создавалось впечатление, что мы медленно бредём к вратам ледяного мира, чтобы наконец получить заслуженное наказание от его обитателей.

Я тряхнул головой, отгоняя мутные мысли. Вверх поднялась тонкая цепочка пузырьков. Доспехи и рюкзак гнули к полу тоннеля с неумолимой тяжестью. Тонкая плёнка магической энергии, которую создал вокруг меня Бальд, только ухудшала ситуацию. Единственным плюсом оставалась возможность дышать.

Воздух вливался в лёгкие как мутный кисель. Аркан Единения выдавливал из воды вездесущий воздух и отдавал его бредущим по дну людям, взамен на их тепло. Тепло, которое стихии было вообще ненужно, а потому и дышать приходилось с трудом и через раз. Лучше всех чувствовал себя Эл. Я изначально даже не думал, что грызун будет проходить тоннель наравне со всеми остальными. Его засунули в крупный воздушный пузырь, который болтался где-то под потолком. Где именно я не знал, потому что сразу запретил использовать любые источники света.

Мой план был достаточно прост. Твари постоянно трудились над тем, чтобы немного осушить вырытую под Великой Преградой нору. Несмотря на летнюю жару, вода в тоннеле оказалась отвратительно холодной, словно мы окунулись в замёрзший пруд посреди лютой зимы. Такая среда одинаково плохо влияет на любое живое существо. Особенно на насекомых и рептилий, которых среди западных тварей было очень много. Полноценно работать в такой обстановке очень сложно. Остаются только самые простые инстинкты и желание поскорее выбраться на свет из холодной и тёмной могилы.