— Ну как же я…

— Придумай что-нибудь! Я скоро вернусь и всё улажу, обещаю, — я сорвался с места и выбежал в холл, на бегу вызывая Воронцова. — Христофор Геогриевич, простите что отрываю от дел, но мне необходимо с вами срочно встретиться!

— Прямо сейчас? — озадаченно спросил сенатор.

— Увы, никак отложить невозможно. Подъеду, куда скажете.

— Ну… — Воронцов замешкался. — Хорошо, Александр. Я на верфи, что на Галерном острове. Буду тебя ждать тут.

Уже выскочив за ворота, я снова взялся за телефон. Вместе с ним из кармана выпала карточка таксиста, что вез меня на дуэль. Я покрутил её в руках и решился. Сейчас мне была важнее скорость, чем безопасность и представительность.

Я набрал указанный номер, послушал несколько секунд громкую индийскую музыку и наконец-то услышал:

— Индраджит у аппарата! — за этим последовал странный звук, похожий на удар. — Внимательно слушаю вас!

— Индраджит, это граф Вознесенский, сегодня на рассвете…

— Да-да, ваше сиятельство! — радостно перебил он меня. — Индраджит вас помнит! Да благословит вас Вишну за добрый совет! Чем могу помочь?

— Мне нужно очень срочно в одно место…

— Индраджит уже едет! — хлопнула дверь, раздался звук мотора и визг шин, затем индус всё таки спросил: — А куда ехать-то?

Это было очень быстро и очень страшно. Машина мчалась, словно заколдованная, каким-то чудом избегая аварий. Индраджит то возносил молитвы к бесчисленным божествам, то проклинал всех на пути, кто хоть как-то мешал.

К верфи он доставил меня за рекордно короткое время, еле успев притормозить у проходной.

— Индраджит сделал! — обернулся он ко мне со счастливейшим выражением.

— Индраджит моло… тьфу. Благодарю, ты очень выручил меня, — я протянул ему купюру, от номинала которой индус расцвел ещё больше и начал петь какую-то песню.

— Мне подождать вас, ваше сиятельство? — окликнул он меня, когда я выбрался на свободу, всё ещё поражась, как выжил.

— Я, пожалуй, прогуляюсь…

Таксист газанул с места, выдав на прощание дымный выхлоп. Даже он источал ароматы благовоний. Я помахал перед лицом рукой, откашлялся и отправился на встречу с сенатором.

Воронцов нашелся в цеху возле остова внушительного корабля.

Работа тут кипела вовсю, кричали рабочие, жужжало оборудование, летели искры сварочных аппаратов и носились погрузчики.

Среди этого хаоса Христофор Георгиевич явно себя чувствовал уютно и ласково улыбался какому-то работнику, что-то торопливо рассказывающему сенатору.

Я приблизился, лавируя между людьми и техникой, и услышал их беседу:

— Ваше превосходительство! Ну не могу я, хоть убейте! Нет у меня сандала, и поставок не предвидится. Эти кришнаиты, прости господи, к празднику какому-то своему важному готовятся, всё им идет. Возьмите бубингу, для приборной панели она ничуть не хуже!

— Ты, Евгений, вот тут свою подпись видел? — обманчиво добродушно спросил граф Воронцов, ткнув в бумаги. — Вот прямо под перечнем материалов.

— Видел, — обреченно кивнул мужчина. — Ну хоть убейте, нету…

— Что я с тобой сделаю, мы позже обсудим, — сенатор заметил меня. — А сейчас с глаз моих долой.

Работник стремглав умчался, посмотрев на меня с благодарностью.

— Вот, Александр, кораблик себе справляю, — Христофор Георгиевич с любовью взглянул на остов. — Маленький такой линейный кораблик.

Я деликатно хмыкнул. Скромность — главное достоинство дворянина.

— Давай на улицу выйдем, — он махнул в сторону открытых ворот цеха, выходящих сходнями прямо к воде. — Немного шумно тут.

Я с удовольствием принял предложение, шум на самом деле стоял страшный.

У канала было гораздо спокойнее, вода плескалась о насыпной песчаный берег, по которому бродили чайки в поисках добычи.

— Слушаю тебя, Александр, — сказал сенатор, как только мы отошли достаточно далеко.

— Буду с вами откровенен, Христофор Георгиевич. У Луки Ивановича могут быть большие проблемы из-за вашего заказа.

— Какого заказа? — его взгляд чуть похолодел, но этого было достаточно, чтобы стало неуютно.

Но меня таким было не пронять, так что я уверенно произнес:

— Я знаю, что вы заказали ему артефакт. Уж не знаю, как вы договорились, если не виделись. Но это уже неважно. Мой дед не может его сделать.

— Александр! — возмутился Воронцов такому категорическому заявлению.

— И не потому что уже не способен, — невозмутимо продолжил я. — Я ничуть не умаляю его опыт и умения. Но, если он выполнит ваш заказ, то потеряет всё. Особняк, землю и всё имущество, что осталось.

Не хотел я это сообщать старому другу семьи, но выбора не было. Иначе он и слушать бы меня не стал. Этот город полон упрямцев, а вокруг деда их собралось особенно много.