— Ты задержался, — сменил тему дед. — И где оружие? Сломал таки эту старую тыкалку о Киселёва?

Меня порадовало, что вариант с моим поражением он не допускал. Я улыбнулся и развел руками:

— Думаю, шпага уже в центральном участке, как улика. Вполне, кстати, неплохое оружие, зря ты так про него.

— Неплохое оружие — это сабля, — хмыкнул патриарх. — Отлично рубит дурные головы и вспарывает животы. Какая ещё улика? — дошло до него и дед настороженно выпрямился в кресле.

Я рассказал о произошедшем, невозмутимо и без лишних деталей. Постарался, чтобы старший Вознесенский не пришел к выводу, что меня хотели убить. Но и выдавать за случайность не стал, в такое бы он не поверил.

Дед на мой отчет отреагировал спокойно, хоть и нахмурился. Покачал головой:

— Не думаю, что стоит переживать о расследовании. Пусть событие нетривиальное, но если ты говоришь, что все документы в порядке, то и проблем не возникнет. И хорошо, что ты Николая в секунданты позвал. Слово капитана лейб-гвардии дорого стоит. Тем не менее я бы привлек адвоката, чтобы наверняка. У меня был один неплохой, может ещё жив…

— Благодарю, я уже знаю к кому обратиться.

Лука Иванович взглянул с удивлением:

— Быстрый ты. Когда только успел полезными знакомствами обзавестись?

Я деликатно промолчал, а дед помрачнел. Понял, что знакомство это состоялось благодаря его закладной.

— Ты уже позавтракал? — я сделал вид, что не заметил перемены его настроения.

— Да. Из-за снадобий твоего лекаря у меня аппетит, как у медведя после спячки, — с виду недовольно ответил старик. — Уверен, он что-то туда добавляет, чтобы я ел! Поговори с ним, Саша, не надо мне этого. И иди, подкрепись. А я тут пока пригляжу за рабочими. А то испортят чего.

Я поблагодарил его за помощь, скрывая улыбку.

— И да, я сделал наброски, они в моем кабинете, — добавил патриарх. — Загляни и потом скажи, что непонятно. После обеда я продолжу работу.

Как только он заговорил про чертежи, то совсем преобразился. Напускная сварливость исчезла, глаза загорелись, а на лице появилась удовлетворенная улыбка.

Я пообещал себе, что мне обязательно будет что-то непонятно, и отправился завтракать. Живот уже нескромно рычал, требуя еды.

На кухне поджидал Прохор и тут же засуетился, накрывая по моей просьбе прямо там. Слуга сиял, как начищенный медный чайник, который он поставил на огонь.

— Прибили? — лукаво спросил он и сам себе ответил: — Вот и правильно, я считаю. Нечего к вам лезть-то, ваше сиятельство.

Меня удивила не кровожадность старика, а его осведомленность и я спросил:

— А ты откуда знаешь?

— А мне разносчик газеток рассказал, — выдал он сразу же свой источник. — Он же с раннего утра по острову на лисепеде разъезжает, всё подмечает. А уж уйму жандармов и труповозку у парка не заметить сложно было. Видел и как вас в машинку-то усаживали.

Я на это только усмехнулся. Что же, значит информация о дуэли уже распространяется по городу, это хорошо. В ближайшее время новых вызовов не будет.

— Луке Ивановичу сказали, молодой господин? А то я не решился его волновать, — слуга поставил передо мной чашку с горячим кофе и занялся яичницей.

— Рассказал, всё в порядке, — я вдохнул шикарный аромат и осторожно пригубил напиток. — Хорош!

— Это из лавки принесли утречком. Да, и коробку ещё большую лично для вас. Я её в пока в кладовке пристроил.

Видимо Малинин прислал мне свой глобус. Я планировал заняться сломанным артефактом сразу, как лаборатория будет пригодна для подобной несложной работы.

С такой слаженной работой строителей это должно было произойти довольно скоро.

Так что нужно было заняться защитой помещения. Как и всего дома с землей.

Я вздохнул. Заботы приятные, но и для магии нужно выделить время. Значит, стоит усложнить задачу, чтобы ускориться.

— Приятненького вам, господин, — Прохор подал яичницу прямо в чугунной сковороде, щедро присыпав её зеленым луком.

Слуга широко улыбался и я увидел, что одного зуба у него не хватает. Вопросительно поднял брови:

— А это кто тебя?

— Это? — он прикоснулся к прорехе. — Сам я. Ерунда, ваше сиятельство. Ножницы выронил, когда деревья стриг. Зуб-то давно шатался, ну и бог с ним.

— Прохор, да оставь ты в покое этот сад. Позже им займемся.

— Да ну как же, — он упрямо помотал головой. — Вон людей важных сколько ходить стали. Стыдно, ей богу.

По глазам видел — не угомонится, пока все зубы себе не выбьет или не сломает что. И хорошо, если лестницу. Ну что за два упрямых старика мне достались!