Шрифт:
– Баня? – округлила от удивления глаза. – Где?
Даже осмотрела избушку – ничего подозрительного не наблюдаю, вроде, все как было, так и осталось. Или… или она ее где-то в себе скрывает, как и эту спаленку?
– Она в лесу, – хмыкнул Ростик, почесав лапкой нос, – спрятана от посторонних глаз.
– Ясно, – немного расстроилась – помыться хотелось так, что просто мОчи нет!
А изба, меж тем, идет себе спокойно, даже в наш с Ростиком разговор не встревает. Ишь, притихла-то как!
Только подумала об этом, как комната снова начала изменяться, даже, кажется, окна стали немного другого размера, а рядом с кроватью появился небольшой стол, да стул с высокой резной спинкой, да мягкой подушечкой на сиденье. Через мгновение стол уже был устлан беленькой скатеркой, украшенной каким-то причудливым орнаментом, поверх скатерти – две глубокие тарелки, ложки, вилки и даже нож, пара чайных блюдец, наполненных ароматным чаем с душицей и чабрецом, и огромное блюдо, в котором красовалась здоровенная рыбина, кажется, осетр. И картошечка с румяной запеченной корочкой… А аромат-то какой!.. Я чуть слюной не подавилась.
– М-м, – довольно протянул Ростик, усаживаясь на тот самый стул с подушечкой и беря в руки вилку и нож, – какая красота. Давненько я рыбкой не лакомился.
– Я тоже, – довольно улыбнулась, привставая на кровати и придвигаясь поближе к столу, морщась от боли в боку.
– А тебе никакой рыбы, – покачал головой кот, завязывая на шее салфетку, – для тебя, Настюша, бульон на рыбной основе.
И… передо мной появилась миска с мутной жижей и… щепоткой зеленого лука и укропа.
– Приятного аппетита, – хмыкнул этот… даже слов не нашлось, и начал за обе щеки уплетать ароматную и такую соблазнительно аппетитную рыбку.
Я же, глянув в свою тарелку, передернула плечами, печально вздохнула и взяла ложку, принявшись хлебать бульон, потому что другого, как я поняла, мне ничего не светит.
Кажется, это не я кота на диету посадила, а он меня. Н-да-а-а, дела!
Глава 13
Похлебав бульона, осторожно легла обратно на подушки и не заметила, как уснула.
И снился мне необычный сон…
Я бреду по широкому лугу, усыпанному разнотравьем и яркими разноцветными цветами, в небе светит полуденное солнце, легкий теплый ветерок нежно касается кожи и играет с моими рыжими волосами… И я в длинном легком летнем сарафане и туфельках-лодочках.
Глубоко, полной грудью вдыхаю аромат разнотравья, раскидывая руки в стороны, и закрываю от наслаждения глаза. Хорошо-о-о!
На душе легко и светло… Присела на травку, подбирая под себя ноги и смотрю на, ползущую по стебельку травинки, божью коровку. Красненькая, хорошенькая и такая маленькая… Расправила крылышки и улетела по своим делам. Улыбнулась – как же хорошо быть свободной!
Огляделась по сторонам… Красота! Огромный луг, а вокруг – густой лес…
– Эй! – услышала чей-то недовольный голос. – Ты что тут делаешь?
Даже привстала, чтобы понять, кто это ко мне обратился, и увидела, скачущего на гнедом жеребце парня лет семнадцати. Волосы, точно вороново крыло, по-юношески гладкие, но уже довольно четко очерченные черты лица, плотно сжатые губы, прямой аристократический нос и… синие, как морская бездна глаза!
Я даже дыхание затаила – никогда таких симпатичных мальчишек не видела!
– Крестьянка! – снова этот голос, в котором уже чувствуются низкие, бархатистые нотки. – Я к тебе обращаюсь.
Я невольно указала на себя, тем самым уточняя.
– Да-да! – кивнул парнишка, останавливая жеребца недалеко от меня. – Ты кто такая и что делаешь на земле моего отца?
– Простите, – смущенно отвожу взгляд от него, – но я не знала, что эти земли кому-то принадлежат. Я просто гуляла.
– Ты не здешняя? – ухмыльнулся он, одним движением спрыгивая с коня и спокойным, уверенным шагом двинувшись в мою сторону. – Кто ты? Откуда? И как зовут?
На что я лишь пожала плечами, осматривая незнакомца.
Высокий! Вот не просто высокий, а ВЫСОКИЙ! Примерно, если не обманывает зрение, под метр восемьдесят!! И я – метр пятьдесят четыре! Облачен в белую, расшнурованную на груди, свободного кроя рубашку, под которой уже прорисовывались довольно внушительные для его возраста мышцы. Черные брюки и высокие сапоги со шпорами.
– Ты что, юродивая? Чего молчишь? Язык к небу присох? – как-то подозрительно сощурился он, оглядывая меня с ног до головы.
Отрицательно помотала головой, но снова не проронила ни звука.