– Я приеду завтра утром, за вами. У тебя одна ночь собрать вещи. Ты не заметила, но квартира двухэтажная. Весь первый этаж будет вашим. Думаю, три спальни вам будет достаточно. – Алиса с удивлением смотрела на этого мужчину, который все решил за неё. Впервые девушке не хотелось спорить. – Собери все, что нужно. В плане вещей можешь себя не ограничивать. Завтра утром приедут две машины: одна заберет вещи, вторая вас.

–Хорошо, Богдан. Спасибо тебе.

Он улыбнулся уголками губ и кивнул. Алиса вышла из машины и не оборачиваясь быстрым шагом пошла домой. Ей нужно было предупредить Глафиру и детей о переезде, а еще что-то соврать родителям. Но её в эту секунду волновало другое, она остро ощущала взгляд Громова, который, кажется, прожег в ней дыру.

Стоило Алисе войти в дом, как в ее ноги тут же уткнулись две самые сладкие макушки. Как только они поняли, что мама пришла и успели тут же оказаться у двери, ей было неизвестно, но именно в этот момент она успокоилась. Вот, что по истине важно для матери – благополучие её детей.

Алиса не стала сразу говорить малышам о переезде, тем более те настойчиво звали её кушать. Потом уже, сидя за столом на кухне, и, допивая свой чай, Алиса узнает от Глафиры, что Соня устроила настоящую истерику, отказываясь кушать без мамы. Захар сестру поддержал, хотя и не плакал. Мальчик просто покачал головой, когда Глафира предложила поесть хотя бы ему. В итоге сошлись на том, что будут ждать Алису. Теперь девушка вместе с няней должна была искупать детей и уложить их спать. А после начать собирать вещи. Но сначала надо было все рассказать Глафире.

– Алиса, детка, вижу, что тебя что-то сильно волнует. Расскажи, будет легче.

И Алиса рассказала, абсолютно все, начиная с того, как приехала днем в салон, как увидела труп своей работницы, как встретила старого знакомого и как ей заминировали машину. Единственное, о чем она умолчала – кем на самом деле ей приходился Богдан. Глафира весь рассказ Алисы провела в напряжении, а потом, чувствуя, как девушка испугалась, пересела к ней на небольшой кухонный диванчик и прижала к себе.

Нестерова даже не представляла, как сильно ей не хватало простой человеческой поддержки. Она уткнулась в плечо няни и расплакалась. Напряжение и страх, скопившийся у нее, за последнее время дали о себе знать.

– Алиса, я у вас с ночевкой сегодня останусь. Заодно помогу собрать вещи малышей.

Девушка лишь кивнула и посмотрела на женщину с благодарностью. За что ей была послана Глафира – она не знала, но это определенно был ангел в человеческом обличии.

Они только что искупали детей и уложили их в кроватки. Теперь женщинам предстояло сделать самое сложное – заставить малышей уснуть. А ребята, как будто нарочно, не могли никак успокоиться. Алиса случайно обмолвилась при них про переезд и пошли расспросы. И хотя они были еще совсем малышами, по сути, что такое четыре года, но допрос с пристрастием устраивать могли. Ну это Алиса так считала. На самом деле Соня каждые пять минут спрашивала маму:

– А куда мы поедем?

– А мне можно взять куколок?

– А платье розовое?

– А там будут другие детки?

И миллион других вопросов, от которых у Алисы уже начала болеть голова. Захар был другим. На удивление он сломал стереотип Алисы о том, что мальчики развиваются медленнее. Сын родился первым, потом пошел раньше своей сестры, даже говорить и то начал раньше Сони. Совершенно разные они были и на внешность. Если дочка – вылитая Алиса в детстве, то Захар был похож на своего биологического отца. Те же светло-русые волосы, которые сначала вообще были белыми, и только к двум годам начали темнеть, голубые глаза, небольшие губы, но самое главное отличие детей – характер. Соня была копией Алисы в детстве – открытая, жизнерадостная, и очень болтливая девочка. Она могла из-за самой простой царапины устроить настоящий конец света. Захар был другим, её мальчик не плакал, по началу Алису это сильно пугало. Как маленький ребенок может удариться и не заплакать. Она обошла всех врачей, и все твердили одно – Захар совершенно нормальный ребенок, с нормальным болевым порогом. Просто он не хочет плакать из-за ерунды. И пока Соня заваливала маму вопросами, Захар лишь спросил можно ли ему взять все свои любимые игрушки, ведь они надолго едут.

– Конечно, мой дорогой, я соберу все твои любимые игрушки, а завтра утром ты их посмотришь и точно скажешь мне, вдруг я что-то забыла положить.

Если бы кто-то Алисе сказал, что ребенок в четыре года может быть таким взрослым, она бы не поверила. Но её сын с серьезным видом кивнул и обнял своего плюшевого мишку. Это была игрушка Алисы, она сама пронесла этого плюшевого медведя через свое детство, юношество и потом отдала его сыну. Захар мишку обожал больше всех, говорил, что они вместе защищают маму и Соню. И самое странное, что Алиса сыну верила. От этой игрушки всегда будто веяло надежной защитой. Возможно поэтому Алиса его так любила, или же просто проецировала свои чувства на дарителя этого плюшевого медведя.

– Алиса, я собрала детскую одежду и вещи, которые ребятам могли бы понадобиться. – Няня поставила перед девушкой последнюю коробку, которую Алиса тут же принялась заклеивать скотчем, а потом выводить черным маркером две буквы «З» и «С».

– Спасибо, Глафира Исакиевна. Я собрала уже их любимые игрушки, и свои вещи тоже. Осталось только собрать технику и все.

Под техникой Алиса подразумевала свой ноутбук, часы, телефон, наушники и зарядки для всего этого.

– Хорошо, детка, я тогда пойду к себе, попытаюсь уснуть. – Алиса бросила взгляд на часы, те показывали уже половину третьего ночи.

– Конечно, я постелила вам свежее белье.

Няня стушевалась.

– Алиса, да я бы, и сама справилась. Честно, не стоило бы. – Но на её лице показалась едва заметная улыбка.

– Глафира Исакиевна, мне не сложно. Тем более вы собирали вещи малышей, когда я уже освободилась.

В доме Алисы у Глафиры была своя спальня. Няня часто оставалась ночевать, когда девушка задерживалась на работе или неважно себя чувствовала. Поэтому одна из гостевых комнат стала комнатой Глафиры. Алиса мужу детей никогда не доверяла, да и сам Виктор не лез. За четыре года их родительства он ни разу не предложил ей помочь с малышами. И Алиса, к своему стыду, считала, что так быть и должно. Хотя перед глазами стоял пример родителей, которые воспитывали их в равной мере. Но, Алиса все же чувствовала себя виноватой перед мужем и не настаивала на проявлении его отцовских чувств.