После вчерашнего вообще не хочу с ним разговаривать. Злюсь на него и на Глеба. Но больше на обнаглевшего Медвежару, конечно. Нельзя меня целовать без согласия! А кто ему разрешал? Кто давал право на мои губы набрасываться? Ну я, да… растерялась немного, с непривычки растаяла, слишком уж приятно все делал Медведь. Но это не значит, что еще разрешу. Вдруг мне судьбой Глеб предназначен?

— Привет, Алинка, — дружелюбно произносит Миша. Странно, что без наездов — как я посмела уйти без него.

Сдержанно киваю, бегло рассматривая его боевые отметины. Ссадина на скуле, разбита губа и небольшой синяк над глазом заметный. Фух, выдыхаю, как будто переживала за него, заносчивого драчуна. Как будто умоляла охранников поскорей вызывать подкрепление, и разнимать две звериные стаи, в которых превратились футболисты и пловцы. Точно, я же и бегала. Но признаваться не буду.

Продолжаю записывать школьников по очереди. Все еще думаю, игнорировать Дарского или как поступить? Если игнорировать, то как тогда выяснить с меткой? А этот обаятельный паразит белозубую улыбочку тянет, и даже после ПОЦЕЛУЯ со мной уцелел!

Пусть меня посчитают за сумасшедшую, но я не смогу ничем успокоиться, пока не разгадаю его звездный секрет. Где он находится, и так все понятно. Как добраться? Новые идеи есть… только, как его подвести к тому, что задумала?

Медведь ведет себя опять непредсказуемо.

— Малышня, не торопитесь, спокойно называйте имена нашему прекрасному администратору. Если кто захочет шоколадки или желейки из автомата, ко мне обращайтесь. Только потом, чтобы тренера слушались.

Это точно Мишка? В добренького решил поиграть?

Я думала, он ругаться на них только может, а вот наблюдаю, что все мальчишки знают, кто он, и многие выкрикивают, что мечтают стать вратарями, как Михаил Дарский. Привычно руку пожимают, кто поменьше обниматься полез. Подарочки из автомата всем достались.

И даже мне!

— Я не просила, мне не надо, — отказываюсь от шоколадного батончика, глядя больше в потолок, чем на непробиваемого парня.

— Если обижаешься, то не стоит, — все равно кладет, задевая таким ровным и беспечным голосом. А вчера тон другим был, взбешенным и чертовским опасным.

— Почему это? Имею полное право!

— Тогда мне тоже придется на тебя разозлиться, а я решил простить.

Видали? Меня же еще и прощают!

— Злись, сколько хочешь, а я еще больше буду.

— Значит, если я не буду злиться, тогда тебе станет некуда свое «больше» девать. Все верно, Звездочка. Обижаемся или вместе, или никто.

Эй-эй, откуда Медведь берет свои доводы? Он мне скоро сломает мозги!

— И чтобы закрепить наше решение, согласен пойти с тобой, куда скажешь, — заканчивает Медведь на торжественном обещании, привычно наваливаясь на мой администраторский пост. Ну с этим без изменений, моя будочка скоро развалится.

Да пошел ты, Медведище. Хватит на меня давить мужским авторитетом и принимать за наивную дурочку. Так бы ему, чтобы знал, как нападать и лишать девушек сна из-за украденного поцелуя. Но… опять это, поднявшее голову, НО. Дарский согласен пойти, куда я скажу.

Разве не шанс, а? Я ведь столько ждала!

— Мне нужно подумать, — прикидываюсь ничуточку не радостной, и я не закусываю губу, от того, чтобы мечтательная улыбка вдруг не полезла. Просто стою и хмурю лоб. Да-да, не разгоняйся, футболист. — У меня есть несколько условий.

— Каких? — заметно оживляется, и как будто нарочно топит меня в буйной зелени глаз.

Слышится голос моего папы. Он у меня громкий, слышно далеко. Похоже, что приближается. Что делает Миша? Уходит и оставляет в покое?

Нет же, все наоборот, точнее сказать, по-медвежьи. Забирается внутрь моего островка для рабочего места, перекидывает горшочек с кактусом, роняет мою сумку вместе со стулом. Приседает и тихонько требует:

— Прикрой меня чем-нибудь, Алинка.

Не успеваю подумать, как поступить. Надо бы выгнать наглеца, он же за мою ногу лапой схватился, и поглаживать принимается. Опасно такого неугомонного на рабочем месте держать. Вроде бы ничего ужасного не делает, но у меня уже щеки горят и мурашки ползут под коленками. О поцелуе еще не вовремя вспоминается.

Скидываю сверху на него стенд с афишей, который собирались перед входом повесить.

— Только не шевелись, — прикрывая рот, прошу футболиста, глядя на то, как ко мне направляется папа.

— Угу, моя Звездочка ненаглядная, — раздается из-под стенда басовитый голос.

Искоса проверяю, должно пронести. Пусть только попробует раньше времени вылезти. Тогда что я папе скажу? Ох, лучше бы выгнала, теперь аж потряхивает.

— Доча, посади кого-то и сходи на обед, — папа вдруг решил позаботиться.