Подчинившись моему невольному приказу, дракон зеленый стрелой уносится назад в крепость.

Это же время. Поле сражения вассалов Бирюзовых и ханьской группировки

— Чертовы рисоеды! Это же были не мы! Не мы! — кричит вассал, хватаясь за бритую налысо голову. Рядом стоят два таких же бритоголовых и таких же чешущихся вассала. Вся троица присутствовала в этом месяце на клановом собрании в Подмосковье, после чего модные стрижки пошли под машинки, и их отуисосенные Адскими ежиками головы еще не успели обрасти.

Ханьцев больше, а еще среди них оказались сильные маги. Огневики, кислотники, воздушники, а физиков даже и не счесть, судя по тому, сколько рисоедов машут тяжелыми палашами.

— Гребаные монахи! — кричит командир ханьцев, сжигая всё на своем пути. Огневик-Мастер поливает врагов беспощадным огнем и надрывается ором: — Я как только увидел ваши отскрябанные бошки, сразу понял, что вы чертовы монахи! Как наши шаолинцы! Злобные монстры с зудом на убийство! Зря я купился на ваше предложение! Разойтись без боя?! Ага, как же! Сжечь всех!

Следующими под огненную лавину попадают вассалы, которые сгорают без следа, несмотря на доспехи. Воины, что с них взять.

Сражение быстро подходит к концу, Бирюзовы терпят сокрушительное поражение. Командир ханьцев сплевывает на пепел сожженных боярских вассалов.

— Так вас, чертовы монахи!

— Ван Юньи, ты слишком опрометчив в суждении, — к командиру подходит высокий мужчина. Не ханец — русский. Когда-то он был младшим сыном князя Великопермского, но таковым больше себя не считал. — У нас монахи не бреются налысо, а носят бороды и подризники.

— Княжич Глеб, — раздраженно бросает Ван. — Не смейте учить меня. Тем более что вас долго не было на родине, и всё могло измениться. Эти уроды выщипали себе даже брови! После моего давнего сражения с Шаолинем, я за километры чую гнилую монашескую породу! Эти скоты предложили уступить нам дорогу, а сами напали со спины! Монахи и в Сибири монахи!

Глеб лишь пожимает плечами. В принципе ему все равно, что там себе напридумывал тупой рисоед. Странник вовсе не для этого приставил княжича к рейдерской группе.

— Двигаемся дальше, — бросает Глеб. — Мне не терпится захватить дурацкий рудник и провести ночь под крышей.

— Нет, нам нужно позаботиться о раненых, — не терпящим возражения голосом бросает Ван. — А также починить поврежденную технику. Выступим ночью. Торопиться некуда, поблизости больше нет группировок русских. Сковородщина уже наша.

По возвращению домой я закрываюсь в кабинете и всерьез задумываюсь над дилеммой. Ханьцы сильны, без шуток. К нам двигается мощная группировка: куча магов и бронетехники. Бирюзовы их только задержат, но остановить не остановят. Скоро рисоеды приедут. А я не горю желанием сидеть в осаде. Это же никуда не выйти, да и вообще возникает масса неудобств с доставкой провизии и прочего. К тому же Лакомка со Светой не могут вечно сидеть в военном аэропорте.

Значит, выйдем навстречу врагу, тем более, что он этого не ждет. Осталось только нивелировать его преимущество в количестве и силе.

Закрываю глаза и откинувшись на спинку кресла, прокручиваю в голове местность, над которой мы летали. Такая вот созерцательная медитация. Просматриваю километр за километр. Удобно всё же быть телепатом. Главное, не забывать «хешировать» важные воспоминания, а то иначе в этом бардаке и с бутылкой не разберешься.

Я достаю из тумбочки примеченную ранее карту дороги и минут десть размышляю над планом. Ну в общем-то складывается. Дальше остается только найти Гумалина.

Казид сидит у себя в комнате и сверлит взглядом непочатую бутылку водки. На меня карлик даже не оборачивается.

— Треклятая, почему же ты больше не со мной?! — вздыхает Трезвенник, сверля беленькую одновременно любящим и ненавидящим взглядом.

Мне даже как-то неловко становится. Знал бы как — уже вылечил бы бедного алкаша от трезвости. И даже пофиг, что пить вредно. Лишь бы наш седой рунописец чувствовал себя в тонусе и работал без накладок, а печень ему Камила подлечит.

— Слушай, борода, а как насчет вспомнить шахтерское дело? — спрашиваю осторожно.

Казид тут же оживает, глаза его загораются восторгом.

— Шеф, я только за! Надо выкопать шахту?

— Копать ничего не нужно, но вот сверлить скалистую породу — очень даже, — усмехаюсь, зная, как заинтриговать бородатого шахтера.

А Гумалин уже весь дрожит в нетерпении, начисто забыв про бутылку водки. Вот и отлично. Следующие четверть часа я расписываю общую задачу, а казид, почесывая бороду, делает уточнения с позиции более шарящего. В конце концов мы приходим к консенсусу.