Шрифт:
Чтобы не думать о Степе и его нынешней пассии.
Меня отвлекает звонок телефона. Сестра звонит. Либо узнала, кто отец ее внука, либо снова хочет поделиться своими радостями. Ни то, и ни другое не хочу сейчас слушать. Нет, я не собираюсь совать голову в песок, как страус.
Просто салон машины не лучшее место для телефонных разборок.
При выезде из двора, та самая белая иномарка нас обгоняет. Она быстро скрывается в потоке машин, которыми запружена улица.
– Вот бешеный, – ворчит Артем, – куда торопится? Даже выехать не дал.
– Может, человек опаздывает, – успокаивает мужа Настена, гладит по плечу.
– Торопится… подрезать обязательно было?
Дальше я не слушаю. Смотрю мультики с Матвейкой, он мне объясняет, что делает паровозик по имени Томас. Он любит персонажа, рассказывает о нем взахлеб, а я подогреваю азарт малыша, расспрашивая его про то, что творится на экране.
– Он заболел! И доктор его лечит… я тоже болел, – хвалится мальчик, ерзая в креслице.
Боже, как я люблю этого маленького мужичка! Все горести отходят на задний план.
В аэропорту нам ждать вылета два часа. Я сбрасываю вызов сестры, когда сдаем багаж, а потом решаюсь с ней поговорить.
– Настя, я отойду, Ольга названивает. Не теряйте меня, – предупреждаю подругу, и иду в кафе неподалеку.
Посетителей в кафе почти нет, один парень только входит вслед за мной и сразу идет к стойке. Я заказываю себе чай и устраиваюсь в дальнем углу, чтобы никому не мешать. Набираю сестру.
– Оль, ты чего–то хотела? — я не хочу ее приветствовать, не хочу разговаривать по–доброму. Это она мать моей разлучницы. Знаю, что не виновата, но все равно неприязнь теперь даже к ней. — Говори быстрее, я в аэропорту, скоро посадка.
– Ты решила сбежать от проблем, дорогая сестричка? — голос сестры прохладен, понимаю, что она все узнала, и тоже косвенно обвиняет меня. Степа ведь мой муж, стало быть я за ним не уследила. — Куда ты собралась?
– На Алтай улетаю. Да, сбегаю. Живите, не тужите, – язвлю, помешивая ложечкой чай без сахара. — Чего ты хочешь?
– Почему вчера не сказала, что Степка твой ушел к моей Юльке? — снова обвинительный тон.
– Ты радовалась внуку… да и вообще, – устало признаюсь, – меня его уход из колеи выбил. А предательство Юли… Это очень больно, Оль. И мы с тобой ничего сделать с этим не можем. У них теперь ребенок.
– Я прогнала твоего кобеля. Пришел весь такой, с цветами. Сказал, что ребенок его. Ну я его этим веником и отходила по морде, – ворчит сестра, а я представляю картинку и мне смешно становится. — Забирай его обратно, а? Ну не нужен он моей глупой дурочке. Сами мы ребенка воспитаем.
– Он и мне теперь не нужен. Я для него шлак. Отработанный материал, он сам так сказал.
– Урод. Тогда пусть квартиру снимает, я его в свой дом не впущу.
– Это уже не мои проблемы. Все, мне пора, – время еще есть, но я не хочу больше разговаривать о бывшем муже.
– Ты надолго?
– Не знаю, – признаюсь, хотя так и хочется сказать — «навсегда».
Я больше не хочу жить в этом городе.
В самолете мое место оказывается рядом с тем мужчиной, который был в кафе. Он вдруг протягивает мне руку и произносит:
– Привет. Я Руслан.
Смотрю на его руку и сомневаюсь, стоит ли мне пожимать ее и знакомиться. Потом поднимаю взгляд на его глаза. Теплые. Добрые. И совсем не похожи на Степины.
Растопленный шоколад плещется в них.
Глава 4
Руслан
Да уж, влип в историю. С утра еще не ожидал, что буду сидеть в самолете рядом с хозяйкой горнолыжной базы и пытаться познакомиться с ней. Мне срочно нужно наладить с ней контакт.
Я тот еще авантюрист, бросил все, и налегке отправился на Алтай. Потому что она летит туда. С собой только ноутбук, даже запасных трусов нет, не говоря уже о теплой одежде.
Горный Алтай — это вам не Сочи, где еще почти лето.
Контакта не получилось.
– Привет. Я Руслан, – протягиваю руку красотке, которая сидит на самом краешке кресла, того гляди сорвется с места и сбежит.
Хотя, куда из самолета сбежишь?
Она долго смотрит на мою руку, потом в глаза. По ее лицу бродит растерянность. Оно и понятно, этот придурок ее ушел к другой пару дней назад. Идиот, бросить такую…
– Я не знакомлюсь в самолетах, – выдает вдруг блондинка и горделиво приосанивается.
Серьезно? Она даже руку мою не пожала! Уютно устроилась в кресле и отвернулась от меня, стала рассматривать облака в иллюминатор.