Беспокойство все нарастало, а когда причудливые постройки Москва-сити замелькали меж домов, достигло своего апогея: нехорошее предчувствие забило яростный набат в ее сознании. Линда впервые ощутила себя бездушной марионеткой в руках кукловода-извращенца.

– Лишь бы с Максом все было в порядке, – произнесла она вслух, и стала повторять эту фразу, как молитву.

Она так и вбежала в здание башни, повторяя полушепотом эти слова. На часах было час двадцать.

Ей пришлось дать солидную взятку двум охранникам, чтобы они оставили ее в покое и показали дорогу к грузовому лифту, предупредив напоследок быть осторожнее. Охранники за ее спиной переглянулись и только пожали плечами.

– И эта туда же! – подмигнул один другому, но Линда этого уже не видела и не слышала: она уже забегала в лифт. Она совершенно не представляла, что ее ждет на смотровой площадке, но что-то внутри после утренних событий подсказывало, что ничего хорошего.

Те несколько секунд, что лифт «полз» наверх, показались Линде вечностью. Дверь на площадку была распахнута. Когда она решительно переступила порог, было ровно тринадцать двадцать восемь.

И она сразу увидела то, ради чего сюда спешила. Сердце сделало один глухой удар и упало куда-то в желудок.

Смотровая площадка была спроектирована с остеклением от пола до потолка. Но поскольку здание было еще не до конца достроено, в некоторых оконных проемах стекла отсутствовали. По всему периметру на высоте не более метра было сооружено простое заграждение из досок, способных удержать, разве что, летящий полиэтиленовый пакетик. На краю одного такого проема, метрах в двадцати от нее, стоял Макс, раскинув в стороны руки и глядя куда-то в небо. Он подставлял свое лицо сильному ветру, который послушно трепал ему волосы. А под ногами была пропасть. Всего лишь одно неверное движение, и целый мир, в котором жила Линда, рухнет.

На какие-то несколько мгновений Линду словно парализовало, все мышцы будто свело. И только почти физическое ощущение безвозвратно утекающего времени привело Линду в чувство. Она стремительно бросилась к Максу, и, оказавшись возле него, крепко схватила за талию и потянула на себя.

Макс не реагировал. Более того, при всей силе, которую только смогла приложить Линда, он не сдвинулся ни на сантиметр, точно каменное изваяние. Он по-прежнему смотрел куда-то в небо, широко раскинув руки.

– Макс, Макс, Макс! Да очнись же ты! – сначала зашептала, а потом заорала она ему в ухо, когда убедилась, что держит его крепко. – Зачем ты сюда залез, балбес…

Линда почувствовала, что находится на грани отчаяния. Она прекрасно понимала, что не сможет удержать его, если он наклонится вперед, и они упадут вместе. Каким-то потусторонним просветлением пришло понимание, что пока часы не пробьют ровно час тридцать, ей не удастся сдвинуть Макса с места.

Линде не нужно было смотреть на часы, чтобы понять, что сейчас ровно тринадцать тридцать, потому что Макс вдруг разом обмяк в ее руках, чуть не опрокинув их обоих. Ей даже удалось удержаться на ногах и оттянуть его немного назад, но он сделал по инерции от края неуверенный шаг, его ноги тут же заплелись, и они больно осели на бетонный пол. Макс чуть не придавил Линду всем своим весом. Девушке стало дурно от осознания того, что, если бы она сейчас не держала его так крепко, он просто-напросто упал бы вниз.

«Минута промедления – и случится непоправимое».

Оттянув Макса кое-как еще немного назад, подальше от края, Линда пощупала его пульс и прислушалась к дыханию. Он дышал ровно и почти безмятежно, но, видимо, был без сознания или крепко спал.

Превозмогая навалившееся бессилие, она поднялась на затекшие ноги и огляделась по сторонам. Ярость, столь же сильная, каким совсем недавно был всепоглощающий ужас, впрыснула ей в кровь лошадиную дозу адреналина. Набрав полные легкие воздуха, Линда закричала, срываясь на визг:

– Ублюдок! Тварь! Извращенец!!! Только и умеешь, что гадить исподтишка, на большее ты не способен, импотент хренов! Ты мне омерзителен! Ничего ты от нас не получишь, урод конченый!!!

Конечно, никто не ответил на ее отчаянный крик, затерявшийся где-то между этажами. Лишь только ветер гудел в ушах и обдувал лицо прохладой, но он не в силах был погасить ни ярость, ни боль.

Линда опустилась на колени перед Максом и стала отчаянно трясти его за плечи, не замечая, как по щекам текут слезы:

– Макс, Макс, Макс…

***

Линда, стремясь заглушить ужас и унять дрожь, положила руку на грудь Макса, чтобы каждую секунду чувствовать биение его сердца, ощущать его тепло. Оставаться долго на площадке было нельзя, поэтому, подождав какое-то время в надежде, что Макс придет в себя, Линда решила, что нужно как-то попытаться перетащить его вниз. Но только она подумала, что придется задействовать охранников и как-то им объяснять случившееся, Макс пошевелился.

– Макс? – с надеждой позвала Линда, и тот медленно открыл глаза. – Макс! Слава богу!