Так мы и стояли пару минут, тупо пялясь друг на друга. И оба лыбились, как придурки, это я точно знал, несмотря на скрытую нижнюю часть лица Алёны.

— Как ты здесь оказалась? — наконец, спросил я.

— Ищу, — Алёна дернула головой, будто отгоняя надоедливую мошку. — Сорок Пятый рассказал нам насчёт груза, который с самолета сбросили. Говорит, он где-то в городе. Сказал, держать связь круглосуточно, не выключать компы. А днем исследовать всё вокруг Тобола, пока не найдем этот груз.

— Точно, я видел, как они его сбросили! Еще пытался сказать в чате…

— Да, знаю, — перебила меня Алёна. Ей, как и мне, не терпелось наговориться за все три года изоляции. — Это жутко несправедливо, что тебя забанили! Я Сорок Пятому потом всё высказала, и получила блокировку на сутки.

Алёна улыбнулась одними глазами. Непонятно как, но нас уже разделяло не больше пяти шагов, а арбалет бессильно повис на ремне, перекинутом через плечо Первой.

— Спасибо.

— Да ладно! Этот Сорок Пятый тот еще жук! Взялся нами командовать. А с чего бы?

Я только кивал, как болванчик.

— И чего он про посылку с самолета молчал? — продолжила Алёна. — Видимо, сам найти пытался, а как не смог, нас подключил.

— Хитрый, засранец!

— Вот-вот!

Мы снова умолкли, уставившись друг на друга. У нее были большие серо-голубые глаза и густые брови. Тонкая линия переносицы терялась под непрозрачной частью маски, куда вставлялся фильтр. Первая меня тоже разглядывала.

— А ты?.. — она взглянула на пакеты.

— Да вот, по магазинам хожу. Думаю, какой бы деликатес на ужин приготовить. Макароны с тушенкой или тушенку с макаронами?

Алёна рассмеялась, наклонившись вперёд. А я пожалел, что не вижу ее улыбки. Сто лет не видел настоящую человеческую улыбку! Да что там, я лет сто и не шутил.

— Хочешь, помогу найти этот груз? — вновь заговорил я, когда Алёна, чуть похрюкивая, перестала смеяться. — Я видел, куда его скинули.

Я не стал уточнять, что так и не нашёл посылку в тот же день.

Алёна долго колебалась. Она вдруг вспомнила про свой арбалет, неосознанно сжав его тонкой ладонью. С минуту ее взгляд блуждал, изредка останавливаясь на моём лице.

— Хорошо, — серьёзно ответила она. — Только не подходи ближе, чем ты сейчас.

— Конечно! — обрадовался я. — Пять метров, и не сантиметром ближе!

Сейчас я бы согласился и на километр, лишь бы не терять из виду живого человека.

6

Это был самый чудесный день за все три года… да что там — за всю мою жизнь! Подумать только, Первая… чёрт… Алёна (надо переучиваться) жила практически в соседнем доме — в километре от моего жилища, если идти по прямой. Говорит, что даже видела меня несколько раз (ага, несколько!) в свой трофейный бинокль, когда я на крыше копошился с генератором. Да только я там каждый вечер зависаю, пока переписка в чате не начнётся. Оттуда все окрестности видно, и даже дом Алёны — многоэтажку за центральным парком. Мы с ней договорились, что она мне теперь сигналы со своей крыши подавать будет. А я твёрдо решил раздобыть себе бинокль или хоть трубу подзорную, да что угодно, лишь бы ее без маски увидеть! И как я раньше не догадался себе оптику раздобыть, пока разорённые оружейные магазины обшаривал?!

Если еще не понятно, посылку с самолета мы так и не начали искать. Гуляли по набережной, потом в Горсад свернули, на покосившееся колесо обозрения поглазеть (когда-то же оно должно свалиться!). Как надоело, двинулись в сторону Пригородного вокзала, по заброшенным поездам полазить. Но отсюда нас стая бездомных собак шуганула. Алёна могла бы их из арбалета перестрелять (ну хоть парочку, для устрашения), но, когда я ей об этом сказал, так полоснула меня взглядом, что я тут же язык прикусил.

С вокзала отправились в Детский парк. Делать там особо нечего, разве что мусор разглядывать, что в неработающий фонтан нанесло. Как-то я там даже телефон нашел. Но он не работал.

Как только солнце закатилось за дряхлые пятиэтажки, Алёна побежала домой — узнавать новости о посылке. Обещала отметиться в чате, чтоб ее не потеряли, и на крышу выйти, привет мне послать. Для такой цели мы с ней даже факелы решили сделать — обмотали тряпкой ножки от стула.

Домой я не пошел — сразу залез на крышу. Небесное светило догорало, рассыпавшись остывающими углями над горизонтом. Ветер стих. Похолодало. Город медленно укутывался в сумерки. Вот-вот Сорок Пятый напишет: Давайте устроим перекличку. Первая ему ответит: На месте. И сразу побежит с зажжённым факелом…

Оглушительный грохот разорвал в клочья закатную тишину! Я так сильно вглядывался в многоэтажку, где жила Алёна, что на секунду ослеп от яркой вспышки на восьмом этаже. Стёкла, мебель и какое-то рваное тряпьё вынесло наружу мощным взрывом.

В ушах зазвенело. Стая чёрных, как смерть, ворон взметнулась в чернильное небо. Шумно вопя, они кружили над парком устрашающей грозовой тучей.

— Что?..

Еще один взрыв, за ним еще и еще. Над центром города поднялись десятки огненных факелов, а за ними — столбов черного дыма. Новые взрывы разбудили всех птиц в округе. Воздух сотрясался, больно ударяя в лицо. Мне вспомнился салют на День города — яркие вспышки прямо над головой отдаются в грудине и в голове.