– Так нас научили их называть, – отозвалась Лайлак. – Может быть, они на самом деле были непобедимые, неотравляемые.

Он посмотрел на нее, пытаясь получше разглядеть лицо.

– У нас есть капсулы, – сказала она, – которые замедлят твои рефлексы и понизят кровяное давление, и в твоей крови появятся такие вещества, которые заставят врачей подумать, что твои лечения слишком сильные. Если ты проглотишь эти капсулы завтра утром, до прихода твоего советчика, и если будешь вести себя в медицентре так, как мы тебе скажем, и отвечать на определенные вопросы так, как мы скажем – тогда завтра ты сделаешь второй шаг и будешь здоров.

– И несчастлив, – сказал Чип.

– Да, – ответила Лайлак, с улыбкой в голосе, – несчастлив, тоже, но не так сильно, как я сказала. Меня иногда заносит.

– Каждые пять минут, – добавил Кинг. Она убрала руки с колен Чипа и поднялась.

– Ну что? – спросила она.

Он хотел ответить ей «да», но в то же время ему хотелось сказать «нет».

– Дайте мне посмотреть на капсулы, – сказал он. Кинг, выступив вперед, произнес:

– Ты увидишь их после того, как мы уйдем. Они здесь, – он вложил в руку Чипа маленькую гладкую коробочку, – красную надо принять сегодня вечером, а остальные две – завтра утром, как только проснешься.

– Откуда они у вас?

– Один из группы работает в медицентре.

– Решайся, – сказала Лайлак. – Ты хочешь услышать, что тебе надо говорить и делать?

Чип потряс коробочку, но в ней ничего не загремело. Он смотрел на две смутных фигуры перед собой. Он кивнул.

– Хорошо, – сказал он.

Они стали рассказывать ему все, что нужно. Лайлак села на кровать рядом с ним, Кинг – на отодвинутый от письменного стола стул. Они научили его напрячь мускулы перед анализом обмена веществ и смотреть поверх объектива во время проверки глазного дна. Они сказали ему, что нужно ответить доктору, который будет им заниматься, и старшему советчику, который будет его расспрашивать. Они предупредили, каким тестам его могут подвергнуть: неожиданный шум сзади; или оставят одного, но будут наблюдать за ним, а записи доктора останутся лежать рядом на столе. В основном говорила Лайлак. Два раза она дотронулась до него, один раз до ноги, ( один раз до предплечья, а однажды, когда ее рука лежала рядом с ним, он погладил ее, провел по ней своей рукой. Ее рука отодвинулась таким движением, которое могло начаться еще до прикосновения.

– Это страшно важно, – сказал Кинг.

– Извините, что важно?

– Не надо совсем не обращать на него внимания, – сказал Кинг. – На отчет.

– Заметь его, – сказала Лайлак. – Посмотри на него, а потом веди себя так, как будто не стоит утруждаться брать этот отчет и читать его. Как будто тебе достаточно все равно – так или эдак.

Когда они закончили, было уже поздно; последний сигнал прозвучал полчаса назад.

– Лучше нам выйти поодиночке, – сказал Кинг. – Ты иди первой. Подожди на углу.

Лайлак поднялась на ноги, и Чип тоже встал. Ее рука нашла его руку.

– Я знаю, ты все сделаешь как надо, Чип, – сказала она.

– Я попробую, – сказал он. – Спасибо, что вы пришли.

– Пожалуйста, – ответили они и пошли к двери. Чип подумал, что увидит ее в свете холла, когда она будет выходить, но Кинг встал в дверном проеме, и дверь закрылась.

Несколько секунд они стояли друг перед другом, молча.

– Не забудь, – сказал Кинг, – красная капсула – сейчас, другие две – когда проснешься.

– Да, хорошо, – сказал Чип, нащупывая в кармане коробочку.

– У тебя не должно быть никаких затруднений.

– Я не знаю, так много надо запомнить. Они опять замолчали.

– Большое спасибо, Кинг, – сказал Чип, протягивая в темноте руку.

– Ты везучий человек, – сказал Кинг. – Снежинка очень страстная женщина. Вы с ней прекрасно проведете много времени. Чип не понял, почему он это сказал.

– Надеюсь, – ответил он, – трудно поверить, что может быть больше одного оргазма в неделю.

– Что нам нужно теперь сделать, – сказал Кинг, – так это найти мужчину для Спэрроу. Тогда у всех кто-то будет. Так лучше. Четыре пары. Никакого напряжения.

Чип опустил руку. Он вдруг понял, что Кинг велит ему держаться подальше от Лайлак, назначает, кто кому принадлежит, и велит ему подчиняться этому разделению. Видел ли Кинг, как он потрогал руку Лайлак?

– Теперь я пойду, – сказал Кинг, – отвернись, пожалуйста.

Чип отвернулся и услышал, как Кинг двинулся к двери. Комната слабо осветилась светом из коридора, по полосе света пробежала тень, и все исчезло, когда дверь закрылась.

Чип обернулся. Как странно думать о том, что кто-то так особенно любит другого члена, что хочет, чтобы никто до него не дотрагивался! Станет ли он таким же, если его лечения ослабят? В это – как и во многое другое – трудно было поверить.

Он подошел к выключателю и, дотронувшись, понял, чем он заклеен: полоской ленты, под которой было что-то плоское и квадратное. Он отодрал ленту и нажал на кнопку. Он зажмурился от засверкавшего потолка.

Когда он снова стал видеть, он посмотрел на ленту, она была телесного цвета, с приставшим кусочком синего картона.