– Тебя переводят? – спросил Чип.

– Да нет, – ответил Леопард, – я скоро умру. Мне уже больше шестидесяти двух, уже почти три месяца, как исполнилось. И ей столько же.

– Извини, – сказал Чип.

– Да, это так, – отозвался Леопард, – но никто не живет вечно. С пеплом от табака тоже можно нажить неприятности, но насчет этого все аккуратны. О запахе можешь не беспокоиться: в семь сорок включается вентиляция, и весь запах выдувает: я один раз остался до утра и проверил. Спэрроу собирается после нас разводить табак. А листья мы сушим прямо здесь, за баком горячей воды, я тебе покажу.

Когда он вернулся в запасник, Кинг и Снежинка сидели друг напротив друга и играли в какую-то механическую игру, стоявшую на скамье между ними. Хаш дремала в кресле, а Лайлак скрючилась у горы экспонатов, вынимая одну за одной книги из картонной коробки, просматривала их и потом клала в стопку, к уже лежавшим на полу книгам. Спэрроу в запаснике не было.

– Что это? – спросил Леопард.

– Новая игра пришла, – ответила Снежинка, не поднимая глаз.

Они нажимали и отпускали кнопки, и маленькие пластинки били по заржавленному металлическому шарику, бросая его вперед и назад по усеянному перегородками полю. Пластинки, кои из которых были сломаны, дребезжали при ударах. Шарик прыгал так и сяк и наконец остановился в углублении на стороне Кинга.

– Пять! – закричала Снежинка. – Ты готов, брат! Хаш открыла глаза, посмотрела на них и снова закрыла.

– Проиграть – то же самое, что и выиграть, – сказал Кинг, поджигая металлической зажигалкой табак в трубке.

– Злость, это так, – сказала Снежинка. – Чип? Давай, ты следующий.

– Нет, я лучше посмотрю, – сказал он.

Леопард тоже отказался играть, и Кинг со Снежинкой начали новую партию. В паузе во время игры, когда Кинг забил Снежинке шар, Чип спросил:

– Можно мне посмотреть зажигалку? – и Кинг тут же протянул ее. На зажигалке была нарисована летящая птица. Утка, подумал Чип. Он уже видел зажигалки в музее, но никогда не держал в руках. Он открыл крышку и крутанул большим пальцем зазубренное колесико. После второй попытки вспыхнуло пламя.

Чип закрыл зажигалку, осмотрел ее со всех сторон и в следующую паузу вернул Кингу.

Он еще недолго понаблюдал за игрой, а потом отошел.

Приблизился к куче экспонатов и какое-то время рассматривал ее, а потом подошел поближе к Лайлак. Она взглянула вверх на него и улыбнулась, кладя очередную книгу в сторонку на пол.

– Я все, надеюсь найти одну на Языке, – сказала она, – но они все на старых языках.

Чип нагнулся и поднял книгу, которую Лайлак только что держала в руках. На корешке виднелись небольшие буквы:

Bаddа fordod. «Хм», – сказал Чип, качая головой. Он пролистал пожелтевшие страницы, глядя на странные слова и многими буквами были две точки или маленький кружочек.

– Некоторые похожи на Язык, и там можно понять одно-два слова, – сказала Лайлак, – а другие… Но ты сам посмотри, – и она показала ему книгу, в которой зеркально написанные N и прямоугольные буквы без нижней стороны были перемешаны с обычными Р, Е и О. – Ну, что это значит? – спросила она, откладывая книгу.

– Хорошо бы найти книгу, которую мы смогли бы прочесть, – сказал Чип, глядя на розово-коричневую мягкость ее щеки.

– Да, – сказала она, – но я думаю, что книги все просмотрели, прежде чем они попали сюда, поэтому мы ничего и не находим.

– Ты думаешь, их все просмотрели?

– Должно быть много книг на Языке, – сказала Лайлак, – как же по-твоему возник Язык, если уже не было какого-то самого распространенного?

– Да, конечно, – сказал Чип, – ты права.

– Тем не менее, – сказала Лайлак, я продолжаю надеяться, что они что-нибудь пропустили, – она скосила глаза на книгу и положила ее в стопку.

Ее набитые нагрудные карманы шевелились от ее движений, и Чип вдруг представил себе, что это пустые карманы, лежащие на выступающих грудях, как у женщин, которых рисовал Карл, груди почти до-Объединенческой женщины. Это было возможно, учитывая ее необычно темную кожу и ненормальности их всех.

Он снова перевел взгляд на ее лицо, чтобы не смутить ее, если у нее действительно были такие груди.

– Я думала, что я второй раз просматриваю эту пачку, – сказала Лайлак, – но теперь у меня странное чувство, что я ее в третий раз просматриваю.

– Но зачем, по-твоему, надо было им проверять все эти книги? – спросил Чип.

Она помедлила с ответом, положив локти на колени и свесив кисти, пристально смотря на него своими большими ровно посаженными глазами.

– Я думаю, что нас учили не правде, – сказала она, – о том, какая была жизнь до Объединения. То есть перед самым Объединением, не в древности.

– Какая не правда?

– Насилие, агрессивность, жадность, ненависть, враждебность. Конечно, в какой-то мере это было, я думаю, но я не могу поверить, что кроме этого больше ничего не было, а именно этому нас и учат. Все эти «боссы», которые наказывают «рабочих», и болезни, и алкогольное пьянство, и голод, и саморазрушение. А ты веришь?