– Никогда не поверю! – упрямо твердила Анжела. – Начнем с того, что ангелов не существует!

И в этот момент какая-то тень промелькнула над девушкой. Мы не разобрали из-за заходящего солнца, кто это пролетел, но тень была внушительных размеров.

– Ну, про Кудеяра-то точно, вымысел, – твердила Анжела. – Некрасову надо было что-то придумывать!

– Никакой не вымысел! – закричал на нас капитан. – До Некрасова про Кудеяра народные песни сочиняли триста лет! Он просто в свою поэму вставил! Кудеяр – это моя фамилия! От Василия Третьего наш род известен! Кудеяр – внебрачный сын царя Василия и его первой жены Соломонии Сабуровой! Иван Грозный у Василия Третьего только через восемь лет родился. От Елены Глинской! Я Кудеяром во всех документах числюсь! Кудеяр – у меня и на бирке написано!

Жених с недоверием подошел к выцветшей рабочей куртке капитана и разгладил матерчатую нашивку, которая должна быть белой, но бурные маршруты по Ладоге сделали ее грязной и плохо читаемой. На бирке по-английски было написано «Arkady Kudeyar, captain».

– Потому и балладу эту я наизусть знаю! Она у меня здесь! В сердце! В сердце! – обиженно воскликнул капитан, по-детски вскинул руки и отдалился от пирующих в сторону своего кораблика.

– Обиделся, наверное, – вздохнула мама жениха.

– Не надо было ничего такого ему говорить! Вот зачем ты вставила про Некрасова! – укорила Анжелу бабушка Мариночки. – Кому какое дело?

– Все с каждой минутой оказывается серьезней и серьезней, – проговорила монахиня Силуана, не обращаясь ни к кому. Лицо у нее при этом стало просто-таки скорбным.

– Да никто не обиделся! – успокоил всех я. – Он через пять минут все забудет.

И тут же пожалел, потому что поклонница морского волка бабушка Мариночки на меня нехорошо зыркнула:

– Тебе легко говорить! А человек страдает! Эх, паскуда! Так бы тебе и двинула!

– Меня-то за что? – удивился я ее агрессии. – И за словами своими следите! Правдоискательница!

– Ой! – воскликнула бабушка и снова схватилась за сердце. – Доведете вы меня до инфаркта! Не могу я с вами!

Через пять минут капитан действительно появился, но не один, а со своей командой, двумя матросами, которые шли за ним, слегка покачиваясь на ветру.

– Вот! Прошу любить и жаловать! – громко, на весь остров, объявил капитан. – Забыли про двух главных тружеников, которые глаз не сомкнули и доставили нас сюда. Знакомьтесь! Моя команда! Матросы Паша и Дима. Душа корабля «Гавриил Державин».

Не нужно было догадываться о смысле этого представления: бравым морякам требовалось налить. И закуски им предложить. Последнее было справедливо: судя по всему, ребята принимали свои рабочие порции спиртного безо всякой еды. И никто не догадался им занести ничего от обильного стола.

Но теперь все должно было наладиться: в руках у моряков заиграли рюмки и появились тарелочки с уткой и другой замечательной всячиной. Только один из них открыл рот, чтобы что-то промолвить, подобающее к свадебному столу, как снова вместо него заговорил капитан:

– Надо непременно выпить за воды Ладоги, чтобы они нас охраняли от всяких бед и происшествий. Чтобы Ладожское море всегда к нам было расположено по-доброму. Никогда не причиняло зла!

Ничего не скажешь! Хороший тост. Все с радостью подняли за это бокалы. Но только выпили, капитан приказал их наполнить еще раз. Все хорошо заучили, что любая неосторожная фраза может задеть капитанское самолюбие. Поэтому послушно выполнили его команду.

– И еще! Мы же должны помнить, что уже находимся в Карелии. Благословенные места, за которые заплачено русской кровью. Все время их хотели завоевать. Сто лет Карелия принадлежала Швеции. А когда ее земли вернулись к нам, было образовано Олонецкое наместничество, первым его правителем стал человек, в честь которого назван мой корабль! Гавриил Державин!

– А вы говорите, «поэт, поэт», – не сдержался и выкрикнул мне свидетель, – я же знал, что если не военачальник, то политик! Никакой не поэт!

– А кто же он? – удивился капитан. – Поэт и есть! Он же оду написал про Бога! Его в этом никто не превзошел!

«О ты, пространством бесконечный,

Живый в движеньи вещества,

Теченьем времени превечный,

Без лиц, в трех лицах божества!

Дух всюду сущий и единый,

Кому нет места и причины,

Кого никто постичь не мог,

Кто все собою наполняет,

Объемлет, зиждет, сохраняет,

Кого мы называем: Бог.»

От чтения пьяным капитаном оды восемнадцатого века я чуть не подавился уткой еще раз. Так это было неожиданно. Я все ждал, что его моряки так же складно подхватят и продолжат декламацию, начатую их начальником, но этого не случилось. Зато капитан сразу же поднял новый тост:

– Так давайте выпьем за великого поэта земли русской, который освоил эти земли, прикипел к ним сердцем, проложил здесь дороги, построил больницы и аптеки, а также образовательные учреждения.