Я изучаю психологию хороших людей. Себя я тоже считаю хорошей, хотя мои поступки иногда свидетельствуют об обратном. Я цепляюсь за устаревшие стереотипы. Защищаю систему, которая поддерживает обеспеченные дружные семьи, подобные моей. Я могу ошибиться, определяя расу. Спустить на тормозах задевающую чувства человека шутку. Осудить кого-то, чьи жизненные принципы сбивают меня с толку. Здесь нечем гордиться.

В то же время я борюсь за равенство, делаю пожертвования в социальные организации, помогаю представителям маргинализированных групп, пытаюсь нарушить статус-кво. В итоге качели моих мыслей перемещаются между верой, что я все-таки хороший человек, и убеждением, что я безнадежно плохая. В конце концов вера в мои хорошие стороны обычно побеждает.

Такое происходит не только со мной. Большинству из нас свойственна срединная, как ее называют психологи Карл Акино и Америус Рид, «моральная идентичность». Моральная идентичность характеризует ваше стремление быть хорошим человеком, а не уровень «хорошести». Исследование Акино и Рида показало, что большинство людей хотят чувствовать себя хорошими. Другими словами, моральная идентичность, также как и любая другая, требует проявления и признания со стороны окружающих.

Естественно, лишь тот факт, что у большинства выражена серединная моральная идентичность, не означает, что все согласны, какие поступки правильные, а какие нет. У представителей какой бы то ни было политической партии, поколения или системы верований будет разная моральная идентичность. Люди часто расходятся в понимании нравственных и правильных поступков, но почти любой будет возмущен, если его назовут аморальным. Соучастники преступлений или травли, поступков, которые осуждают окружающие, часто абсолютно уверены в собственной правоте. Недавняя статья в Washington Post, подробно описывающая биографию бывшего белого националиста Дерека Блэка, показала, что даже члены ку-клукс-клана могли не считать себя расистами.

Хотя многие из нас не совершают правильные поступки каждую минуту, а некоторые далеки от добрых дел большую часть времени, мы продолжаем считать себя хорошими. Чем подтверждается такое представление о себе? Все дело в ошибочном предположении, что наше поведение привязано к морально-этическим стандартам и нравственным ценностям. Но наш мозг устроен не совсем так. Поведение определяется идентичностью. Если я хочу видеть себя хорошим человеком, я могу достичь этого или поступая соответствующим образом (действие Х), или убеждая себя, что я молодец, одновременно совершая поступок, диаметрально противоположный действию Х. Даже если у нас нет на это сил, первое стремление всегда – проявить моральную идентичность, показать себя хорошим. Ведь любые другие варианты ставят нашу мораль под сомнение и создают личностную угрозу.

Трудно переоценить, как легко и непринужденно наше сознание привыкло избегать личностной угрозы. Как тело от природы способно противостоять бактериям и вирусам, также мозг преодолевает угрозы нашим идентичностям. Эта склонность не превращает нас в злодеев, но мешает замечать и анализировать ситуации, в которых мы поступили не так хорошо, как кажется. В результате все, даже самые хорошие люди, иногда поступают «плохо». И очень легко заметить такие ошибки у других, гораздо труднее – у самого себя. Мы до последнего цепляемся за иллюзию, что ведем себя идеально, этично и непредвзято, хотя, казалось бы, смешно даже думать, что идеальный «хороший человек» может существовать. Эта иллюзия и создает проблемы.

В результате хорошие люди оказываются склонны к тому, что мои наставники, профессор бизнес-школы Макс Базерман и профессор психологии Махзарин Банаджи называют «ограниченной этичностью». Это понятие описывает психологию «хорошеватых» людей. Тех, кто иногда поступает правильно, а иногда нет, иногда отступают от идеала намеренно, а иногда нет, как все мы. Модель ограниченной этичности бросает вызов замкнутым бинарным подходам, которые проповедуют, что вы или хороший, или плохой, либо расист, либо нет, не допуская середины. И хотя подобная двойственность проста и соблазнительна, она, во-первых, является заблуждением, а во-вторых, неточна с научной точки зрения. Не попадайтесь на эту приманку.

Вместе с Мэри Керн мы расширили модель ограниченной этичности и разработали «обучение морали», которое принимает в расчет психологию «хорошеватого» человека. Мы дали новое определение тому, что значит «быть хорошим», отделив тех, кто пытается стать лучше, от тех, кто позволяет себе верить в иллюзию, что был, есть и навсегда останется абсолютно хорошим и прекрасным.

Психология «хороших» людей объясняет, почему коллегам требовалось признание Рейчел. Они попали в ситуацию личностной угрозы. Их беспокоила собственная моральная идентичность. Они (ошибочно!) предполагали, что либо исключительно хороши, либо абсолютно ужасны, и отчаянно нуждались в подтверждении своей «хорошести» со стороны Рейчел. Такой бинарный способ мышления «хороших» людей естественен, но делает только хуже тому, кого вы пытаетесь поддержать. Разберемся, как от него можно избавиться.

«Было ужасно неловко», – вспоминает Сара Уикс. Сара не знала, как читается фамилия студентки: Гиты Варадараджан (Gita Varadarajan). Сара была преподавателем Гиты в Педагогическом колледже Колумбийского университета. Гита – уже опытный педагог, участница проекта «Чтение и письмо», работала над своим почерком, чтобы затем помочь с той же задачей своим ученикам из начальной школы. Сара всегда приходила в восторг, когда среди ее студентов появлялись такие, как Гита, – те, кто выделялся из белого большинства, обычно заполнявшего класс. В то же время эта, как она сама себя описывает, «белая девушка со Среднего Запада», очень не хотела «обидеть» Гиту, которая недавно эмигрировала из Индии, исковеркав ее фамилию.

Конец ознакомительного фрагмента.