– Ну, тише-тише, – дула на опасную рану, уже смазанную мёдом, – я знаю, что больно, знаю, что горячо, но надо потерпеть.

Когда я уже закончила с перевязкой и вычистила раненный глаз жеребёнка, почти совсем стемнело. Пришлось подкинуть ещё стульев, чтобы наш очаг не погас. Заглядывать в темный дверной проём, ведущий в жилую часть особняка, было жутко. Казалось, что на меня кто-то смотрит из темноты, а из разбитых окон долетал шум леса, похожий на шёпот. Я даже обрадовалась, что первые деньки в одиночестве здесь я провела почти в бессознательном состоянии.

– Давай ногу твою посмотрим, – я не ветеринар, конечно, но болит у всех одинаково. Вся нога казалась здоровой, а проблема, скорее всего, в самом копыте, – дружочек, тебе придётся подняться и повернуться к свету, уже совсем ничего не видно.

Жеребёнок осознав, что я от него не отстану, не с первой попытки, но все же встал на трясущиеся ноги и покорно терпел все мои манипуляции, уже не закидывал свою ногу на правую.

– Сколько же здесь гноя, малыш, как ты это себе вогнал-то?

Щипцов, чтобы вытащить железный прутик не было. Он вогнался в то место, где нога переходит в твёрдый нарост копыта почти до самого основания, пальцами подхватить кончик никак не удавалось, а у жеребёнка уже заканчивались силы стоять.

– Потерпи ещё чуть-чуть, пожалуйста, – пальцами нащупала, где заканчивается воспаление, и надавила. Продвигая вперёд.

Малыш жалобно заржал, подпрыгнув от боли, но я держала его крепко, не позволяя вырваться:

– Совсем немного, – кончик вместе с гноем немного вылез из раны, зато сейчас удалось схватиться и вытащить его резким движением.

Обессиленный жеребёнок свалился обратно на свою кроватку. Но уже спокойно терпел, пока я пыталась избавиться от остатков гноя и промывала рану.

Пока мой друг вяло пил кипяченую воду, я смотрела на огромную, низкую луну через окно, облокотившись о столешницу.

Раньше я никогда не задумывалась о еде. Да, порой приходилось затягивать пояса, но это означало, что вместо стейков и куриного филе каждый день я буду есть что-то попроще типа каш и яиц. Но ни разу в жизни не было такой ситуации, что еды нет совсем. Ладно, даже в самые голодные студенческие дни всегда были масло, соль и картофель.

А сейчас пара несчастных яблок, найденных на участке, которые мой друг просто проглотил, не жуя. А я и вовсе второй день голодаю, а на мёд аллергия. Жеребёнку надо много есть. Может, травы ему натаскать? Как вообще заготавливают сено? Да какое сено, у меня даже ножа нет, не то что косы. Даже платья на бинты зубами и рукам распускала.

Огород засаживать не вариант, осень. Денег нет. Просить кого-то помощи страшно. Меня за последние дни уже дважды избили, а в нынешнем жёстком патриархате заставят ещё отрабатывать тем способом, который моя бабушка не одобрила бы.

Может, в этом доме есть что-то ценное? А что можно считать ценным? Ткани? Если их не сожрала моль, то можно попробовать. Правда, после обследования первого этажа, надежды на это мало. Мебель? Но я ещё не была у поверенного, чтобы сменить фамилию и заявить свои права. И денег на него нет.

– У тебя, случайно, нет богатых родственников? – Жеребёнок тихо посапывал, лёжа на боку.

Из закрытых глаз вытекала маленькая слезинка. Надо же, не знала, что лошади могут плакать. Хотя, чему я удивляюсь? Дети всегда дети. Ему было страшно, а ещё очень-очень больно. И он хочет есть. И не тогда, когда нам повезёт, а уже сейчас. И мне тоже нужна еда, иначе долго не протянем.

Опять выглянула на улицу. Лунный свет заливал запущенный сад с неубранными дорожками, за которым стеной возвышался непроходимый лес. Даже здесь, в освещенной комнате с живым существом, пусть и маленьким, находиться было дико страшно, идти в другую часть дома смелости не хватало совсем, хоть я и не слабонервный человек, но при мысли о том, что надо выйти сейчас на улицу, у меня ноги подкашивались от страха.

Опять посмотрела на спящего малыша с короткой гривой. Крупная слеза упала на изумрудную ткань, оставив тёмный след.

И я решилась.

Тихо, чтобы не разбудить малыша, расшатала и отломала длинную ножку от высокого столика. Пока поджигался конец палки, дыма повалило очень много, но уже неважно, чем пропитывали эту мебель, всё равно идти на улицу.

В лес.

Ветхий дом принял в свои тёмные объятия пугающими звуками. Света от моего недофакела было мало, но зато он был. Каждый раз казалось, что из-за тёмного угла на меня кто-нибудь выпрыгнет.

Встряхнула себя эту ересь. Кому надо сюда ходить? Люди это место избегают за километр, даже огромный извозчик ни в какую не хотел хотя бы приближаться к поместью. Призраки? Даже, если они существуют, что они могут сделать? Напугать? Страх пережить можно.

На улице было чуть посветлее, но всё равно двор казался чужим и недружелюбным. Вроде лес, а звуков животных или стрекотания цикад не слышно. Вот зачем я подумала про животных? Теперь кажется, что из-за каждого угла на меня смотрят волчьи глаза.