Взгляд в её глазах меняется на странную смесь счастья и тоски, как будто ей нравится то, что я говорю, но это значит для неё больше, чем должны простые, очевидные слова, и, Боже, я хочу знать, кто вложил этот взгляд в её глаза.

Какой подонок увидел этот идеальный образец женщины и решил, что ему это не нужно?

Я хочу спросить.

Вместо этого я наклоняюсь, прижимаюсь лбом к её лбу и вдыхаю её.

— Ничего, если я тебя поцелую, Эбигейл? — спрашиваю я, слова едва слышны, и в оживлённом квартале Нью-Йорка не должно быть слышно моих слов, когда они произносятся так тихо.

Они должны затеряться в суете, в шуме города.

Но она слышит их.

Я знаю, потому что её губы приоткрываются, глаза тяжелеют, а маленькая рука тянется к моей груди, и она кивает.

И тогда я беру жизнь в свои руки, как я делал это годами, находя то, что я хочу, и делая это своим, и я целую Эбигейл Келлер прямо здесь, перед Рокфеллер-центром, и мир замедляется.

Она на вкус как горячий шоколад и тропический кокосовый блеск для губ. И всё же, это работает на неё, и я задаюсь вопросом, может, это просто она — странная смесь противоположностей, которые каким-то образом взаимодействуют вместе, потому что они — это она.

Её губы прижимаются к моим, и мы остаёмся так на несколько долгих мгновений, наслаждаясь простотой первого поцелуя, прежде чем моя рука на её подбородке придвигает её ближе, и мой язык высовывается, чтобы коснуться её губ.

Она впустила меня внутрь.

И тогда я делаю шаг ближе, подталкиваю её спиной к стеклу витрины, прижимаюсь к её телу, удивляясь тому, что она почти на фут ниже меня, но всё равно каким-то образом идеально мне подходит.

Её рука движется вверх, захватывая мои волосы, прижимая меня к себе, и я стону ей в рот.

Я хочу её.

Я хочу всего с ней, от неё.

Я хочу эту женщину больше, чем чего-либо за последнее время.

— Снимите комнату! — кричит случайный прохожий, и хотя это нарушает момент, я не разрываю своей хватки, просто поднимаю руку и пальцем показываю грубияну отвалить, который даже не заслуживает моего взгляда.

— Мы должны, — говорю я, шепча ей в губы. Её брови сходятся вместе, там образуется небольшая складка, и я целую её, прежде чем уточнить. — Снять комнату. — Я снова прижимаюсь губами к её губам, нежно касаясь, её рука в моих волосах прижимается сильнее, чтобы удержать меня там, и я не думаю, что это делается намеренно. Инстинкт. Но я отодвигаюсь. — Пойдём со мной домой, — говорю я, не зная, что она ответит. — Нам не нужно ничего делать. Холодно, и я не хочу заканчивать это свидание. — Она улыбается, и это мило, но под улыбкой скрывается дьявол. Нужда. — Хотя я более чем счастлив сделать всё, что вы хотите, мисс Келлер, — говорю я, мой голос более хриплый.

— Хорошо, — говорит она с лукавой улыбкой, и я знаю, что она тоже это чувствует. И когда я беру её за руку, шагаю к обочине и поднимаю руку с забытой чашкой горячего шоколада, на мой рукав падает одинокая снежинка.

Возможно, это мой первый праздник за последнее время, когда я не чувствую себя совершенно одиноким.

Глава 10

6 Ноября

Дэмиен

— Мы на месте, — говорю я, открывая дверь и позволяя Эбигейл пройти мимо меня. Её аромат следует за ней, этот сладкий, уникальный аромат, и я никогда не был заинтригован тем, какие духи носит женщина, но эта?

Кажется, меня интригует в ней всё.

Её каблуки щелкают по твёрдому дереву, когда она входит в мою квартиру, оглядываясь по сторонам.

— Причудливо, — говорит она, рассматривая дубовый пол и удобный кожаный диван, картины леса, на которые я потратил слишком много на благотворительном вечере несколько месяцев назад. Её глаза блестят, когда она снова смотрит на меня. — Именно то, что я и ожидала от дорогого адвоката. — Её улыбка расширяется, и я думаю, что это, должно быть, её стиль — отказываться быть впечатлённой, выдавать острые колкости, но делать всё это в шутку.

Мне это тоже нравится.

— У тебя много адвокатов, с которыми можно меня сравнить? — спрашиваю я, подходя ближе, и она не думает об этом, но в её глазах быстро вспыхивает солнечная вспышка, прежде чем она снова скрывается за щитом сирены. Это произошло слишком быстро, чтобы я мог сделать что-то большее, чем просто заметить это — я не могу сказать, было ли это удивлением, паникой или гневом, но это произошло.

— Нет. Только ты, — говорит она, её рука движется по моей груди, когда я подхожу ближе. Её пальцы окрашены в яркий, девчачий розовый цвет, и я нахожу это милым, даже очаровательным. Эта женщина — вся женщина, без стыда вписывающаяся в стереотип. Я обхватываю рукой её талию, притягивая её к себе.

— Хорошо, — шепчу я ей в губы. — Я не делюсь. — Наши губы так близко, когда я наклоняюсь, чтобы дотянуться до неё на её высоких каблуках, и я чувствую быстрое дыхание против моего собственного. — Ты понимаешь? — Она не отвечает, глядя на меня, словно загипнотизирована. Я перемещаю руку на её голую шею, наслаждаясь ощущением пульса, бьющегося там на моей коже.

— Я не делюсь, Эбигейл. Мы договорились, что это может быть несерьёзно, что мы оба не ищем этого сейчас, но я не делюсь. Я очень собственнический мужчина. Что моё, то моё. — Её язык вытягивается, касаясь розовых губ, и едва-едва заметное прикосновение касается моих губ.