– Можно я пойду с вами? Посмотрю, как вы там пробуждаете нежить, подскажу дорогу, вы же теперь в земли Лонгшира направитесь? А я как раз оттуда, какое чудесное совпадение! У нас много общего, – заявляла Касс. – В мрачный час под полной луной отвоёвывать форты по пути у всяких захватчиков! Поднимать кладбища под карканье воронья! Вот романтика!

– Лонгшир – земля эльфов, – буркнул ей Бальтазар. – Человек-некромант не может поднять эльфийские трупы.

– Да эльфов там менее половины населения, – усмехнулась черновласая девица. – А на полу-эльфов сработает? Их тоже полно.

– Попытаемся, – процедил Бальтазар на бегу.

– Давай ты не будешь лезть вперёд? Не хочу, чтобы Ди потеряла лучшую подругу из-за её безрассудства. Ещё раз, – произнёс Кьяре, обгоняя её, Вирбий.

– А давай это ты постоишь сегодня в сторонке и дашь сильной женщине самой во всём разобраться? Не хочу, чтобы Жемчужинка потеряла брата. Снова, – саркастично произнесла ему та.

– Вон они, кажется, – бросил Маркус всем остальным. – Их гедельбургская тройка.

– Надеюсь, что и мессир из Гедельбурга где-то внутри, – принялся Бальтазар создавать вокруг себя фигуры из тьмы, похожие на помесь волка с пантерой.

Однако первым перед повозкой всё же предстал Эрасмус в алой мантии. Несмотря на свою усталость и немощность, он распрямился, глянул в чистое небо, взмахнул посохом и сотворил из своей ауры поднимающуюся огромную кобру, состоящую из красного сияния.

Та раскрыла свой капюшон, подобный огромным крыльям, и ринулась вперёд, перепугав всех лошадей. Те сначала остановились, буквально заржав в ужасе, затем попытались попятиться, рванули в разные стороны, порвали вожжи и бросились по улицам прочь от жуткого чудища с огненным языком.

Повозка опрокинулась, отчего с неё соскочили монахи-охранники и тот, что сидел на облучке. Повылезали и сидевшие внутри, сразу же начав колдовать среди пальцев сияющие шары и направлять их не в кобру, а, оценив ситуацию, прямиком в зверей Бальтазара, рассеивая их сгустившийся мрак. Кадеты Филеаса Хойта стремились по-быстрому окружить телегу на небольшой площади при въезде в город, чтобы выскочившие священники не решили куда-нибудь увести своих пленниц.

– Подите прочь! – ринулся вперёд озлобленный Мельхиор, окутывая фигуры монахов змеящимися заклятьями с черепами, от которых тянулись то щупальца, т призрачные хвосты, то энергетический шлейф.

Шорье направил вперёд рычащую волчью морду из дымящегося сумрака и Маркус, сбивая с ног ближайших соперников и мешая им что-либо наколдовать. Те читали священные мантры, окружали себя куполами светлой защиты, рисовали в воздухе символы, начинающие мерцать и разлетаться по воздуху, но разгневанного Шорье всё это остановить не могло. Мужчина лишь морщился, ловя врезавшиеся в него ярко сияющих заклятий, словно острые льдинки в потоке сильного бурана, терзавшие его лицо и тело, но сам шёл вперёд, разя сине-чёрными молниями и раскидывая чудотворцев.

Монахи из Гедельбурга не были особо сильны. Некоторые из них выступали и вовсе лишь сопровождавшими, не имея явных способностей к магии. Большинство из них были молоды, по крайней мере, без седеющих волос. Но подобной засады они явно не ждали. Даже если и владели навыками ближнего боя, то весьма уступали куда более опытным бойцам.

Как на шесте, за счёт своего позолоченного посоха, запрыгнул к ним и Хануман, сильными ударами ног атакуя всех, кто охранял повозку и находящихся там пленниц. Он ощущал себя настоящим героем-освободителем, потому сражался с особым энтузиазмом. Однако же соперников своих не калечил, а старался просто сделать неспособными дать отпор.

Миранда окружала своих соратников защитными куполами на всякий случай, пытаясь уследить вообще, кто где, так и бегая глазками в разные стороны то на ванара, то на чародеев. Резкими движениями рук в их направлении она сплетала над ними энергетические заслоны на случай, если вдруг полетят ответные вражеские чары. И заодно была начеку, чтобы вдруг от повозки никто не ринулся в направлении кадетов и остальных.

– Папа! Папа! – раздался голос Сабрины из крытой опрокинутой телеги.

– Иду, милая, папочка занят, наказывая твоих обидчиков! – прорычал монсеньор, с кончиков пальцев испуская сияющие тёмно-синие и переливающиеся лучи, пронизывающие монахов.

Кто мог – бросились врассыпную, оставив пленниц и спасая свои жизни. Ни Маркус, ни Бальтазар, ни кто-либо из кадетского корпуса не стали их преследовать. Только время бы потеряли в переплетении местных улиц. И это решение было верным, ведь между ними как раз засиял портал с руническими кольцами в своей кайме, вращавшимися в разных направлениях.

– Вот и Бром! – обрадовалась Кьяра. – Давай, – повернулась она к Вирбию, – Ди ждёт, – кивнула она в сторону переливающейся огнями воронки.