— Не паясничайте Евстигнеев, — хмурит лобик чудное видение, — у нас ответственное задание, а я вас два дня не могу найти.

— Так нашли же. — увещевания решительной особы никак не могут пробить броню моего хорошего настроения. — Думаю, это событие стоит отпраздновать. Присаживайтесь рядом, возьмите «маргариту», она отлично расслабляет.

— Некогда мне расслабляться, — фыркает она.

Но в шезлонг всё-таки усаживается, правда, на самый край, готовая вскочить, как пружина, в любую минуту.

Девушку зовут Татьяна. Она свежая и крепкая, словно гриб сыроежка. У Татьяны простое круглое лицо с едва заметными веснушками и огромные васильковые глаза со светлыми ресницами, которые выглядят одновременно наивными и наглыми.

Фигура её похожа на участниц парадов физкультурниц. Для идеальных пропорций, на мой взгляд, широковаты плечи и лодыжки, зато ноги, особенно та часть, которая не скрыта короткими шортами, выглядят превосходно.

Татьяна, оказывается, той самой сотрудницей «Интуриста», которой поручили подготовку буклета для забугорных путешественников.

К заданию она относится очень ответственно и планирует припахать меня по полной программе. Я уже морщусь от её организаторской активности и готовлюсь соскочить с вопроса, выдав какую-нибудь сборную солянку из рекламных слоганов будущих времён, как вдруг меня осеняет идея.

— Вы ведь будете делать иллюстрированный буклет? — спрашиваю я. — Мне говорили про фотографа, где он? Можем ли мы вместе обсудить будущие съёмки?

— Он в каюте, — вздыхает Татьяна. — Болеет, плохо переносит качку, морская болезнь у него.

Морскую болезнь у Григория, так зовут фотографа, удаётся излечить бутылкой «Крымского» пива. Он оказывается худым и черноволосым.

Кудрявая, непокорная причёска торчит у него на макушке, как венчик. Одной бутылки пива для пробуждения в Григории творческого начала оказывается мало, поэтому мы перемещаемся в бар.

Даже на меня, имеющего опыт посещения самых разных питейных заведений, бар на «Грузии» производит самое благоприятное впечатление. Обилие хрома и кожи, сделало бы честь любому подобному месту от Манхэттена до Сан-Франциско.

«Интуристовская» Таня даже слегка робеет от подобного интерьера, хотя, казалось бы, должна быть привычна к таким местам.

А вот Григорий оказывается практиком и больше интересуется прейскурантом алкоголя, а не внешним антуражем.

— За успех нашего предприятия! — поднимаю я коктейль.

Татьяна поддаётся уговорам и берёт бокал «маргариты» для храбрости. Храбрость ей, оказывается, нужна для второго и третьего бокала. Гриша глушит виски с профессиональной суровостью.

Я потихоньку начинаю пропускать тосты, чтобы направить энергию нашего разогнавшегося трио в нужное русло.

— Давайте танцевать, Фёдор, — невпопад предлагает Таня. — Вы знаете, вы мне поначалу не понравились… думала, вы сухарь, а вы совсем нет… Почему никто не танцует?

Она начинает приплясывать на месте, время от времени дёргая меня за рукав.

В баре действительно играет какая-то джазовая импровизация, способствующая созданию настроения общей беззаботности. Но для танцев ещё слишком рано, поэтому порывы Татьяны выглядят преждевременными.

— Фёдор наш человек, — одобрительно говорит Гриша. — Я бы с таким на любые съёмки поехал.

— Не неси ерунды, — перебивает его Таня, — мы уже на съёмках… Фёдор, а у вас есть идеи? Какая вкусная эта розовая штука… Как она называется… Можно мне ещё одну?

— Маргарита, — говорю. — Можно, Танечка, для тебя что угодно. В плане идей, конечно, они есть. Давайте размышлять, буклет, для кого делается?

— Для интуристов, — Таня поражается моей недогадливости.

— Значит, и фотографировать на него мы должны интуристов, — поясняю я. — Так, читатели сразу поймут, что такие же, как они — Джон, Пол или Фред — отлично отдыхают на советском теплоходе. Тогда этому Фреду захочется отправиться в плавание.

— А какая разница, интуристы или нет? — удивляется Таня. — Разве это заметно?

— А ты посмотри, — предлагаю я.

— У них пуз нету, — нетрезвым голосом заявляет Гриша, — физкультурники, что ли, все?

Вопреки советским плакатам, изображающим представителей западного мира толстенькими коротышками, большинство интуристов на борту действительно худые стройные и поджарые. Причём в основной массе — мужчины.

Вероятно, для жителей Запада поездка в СССР воспринимается всё ещё с долей авантюрности, и решаются на неё не любители семейного отдыха, а искатели свежих приключений.