С этой семейной парой мы познакомились в первый же день наших карибских каникул. И Дарье, и Игорю было лет под тридцать, и занимались они исследованием когнитивных пределов механо-биологических систем. Вернее, исследованиями в этом направлении занимался барон Кузьмин, а его жена лишь ему помогала, имея образование биолога. Хотя это направление робототехники не являлось прямым в научных интересах Ковалевской, оно ей было очень близко, и поговорить с Игорем Кузьминым ей нашлось о чем. Особенно я это прочувствовал вчера, когда барон Кузьмин рассказывал о новом подходе к интеграции мозга какаду с электро-логической схемой. Я видел с каким интересом слушала его Ольга, а потом вступила в спор.

Недолго подержав перед собой эйхос, я включил прослушку сообщения от баронессы Кузьминой:

«Александр Петрович, извиняюсь, что беспокою. Дошли слухи, что вы немного увлекаетесь магией и сами кое-что умеете в области ментальной магии. Правда ли это? Если эти коварные слухи верны, то мне бы очень хотелось пообщаться на эту тему. И еще вопрос: у вас с Ольгой на вечер какие планы? Мой муж ждет не дождётся продолжить вчерашнюю дискуссию с Ольгой Борисовной. Скажу по секрету лично вам, княгиня Ковалевская сразила его глубиной познаний. Весь вечер восхищался и приговаривал…» — она изменила голос, неумело пытаясь подражать баритону мужа: «Ах, какая широта познаний! И это всего лишь после школы второго круга!» — голос снова стал ее по-женски мягкий, обволакивающий: «Жду ответа, Александр Петрович. Кстати, вчерашний вечер для меня был особо приятен».

— Саш, а не липнет ли она к тебе? — Ольга, внимательно слушавшая сообщение, прищурилась.

— А ты ревнуешь? — я резко повернулся к ней и приподнял пальцем ее подбородок.

— Нет. Но если серьезно, я бы не хотела, чтобы у тебя был к ней интерес. Хватит с тебя миссис Барнс. Или Элизабет уже сделали документы на другую фамилию? — спросила Ковалевская и, не давая мне ответить, вернулась в баронессе Кузьминой. — В общем, не надо западать на Кузьмину, ладно? Можешь пофлиртовать, если тебя это отвлечет от Ленской, но не переступай черту. Тем более она замужем.

— Я и не думал о таком. А эти губки… — я провел подушечкой пальца по губам Ольги, — сделают мне сегодня приятно там…

— Ты это должен заслужить. Вставай, идем в номер, — Ковалевская приподнялась, отряхивая налипший на тело песок.

— Сейчас отвечу госпоже Кузьминой, — я тоже встал, поднес ко рту эйхос и сказал: «Дарья Станиславовна, слухи вас не обманули. В самом деле увлекаюсь магией и где-то немного сам маг. Если у вас есть к этому интерес, то готов его удовлетворить. Вечер вполне можем провести вчетвером. Можно занять беседку в саду и заказать ужин туда», — предложил я и отпустил боковую пластину.

— Готов удовлетворить, — хмыкнула Ольга. — Елецкий, вот что с тобой случилось? Ты же никогда таким не был. Ты даже на меня не мог смотреть долго прямо, глаза отводил. А теперь, видите ли, самец. Ах, да, ты у нас страдающий самец. Есть у меня кое-какие соображения относительно твоей Ленской. Сказать?

— Скажи, — я замер, прекратив даже застегивать рубашку.

— Они очень просты. Не знаю, почему ты сам до такого не додумался. Эти соображения тебя точно заинтересуют, но… сейчас не скажу, — она подняла полотенце и подошла к кромке воды.

— Оль, ты издеваешься? Ну скажи! — попросил я, в этот момент запищал мой эйхос.

— Какой ты популярный, Елецкий. Это я никому не нужна, только маме и папе. Смотри скорее, кто там! Вдруг твоя актриса! — встряхивая полотенце, съязвила Ковалевская.

Я включил эйхос. На экране высветился незнакомый номер без подписи. Сам номер состоял из длинного ряда нулей и двух других цифр в конце.

— Кто? — спросила Ольга, видя мое замешательство.

Я молча повернул к ней эхос.

— Такой номер был у Дениса. Точнее не совсем такой. У него последняя четверка, — нахмурившись сказала Ольга. — Радуйся, Елецкий. Ты настолько популярен, что с тобой уже желает пообщаться кто-то из императорской семьи. Включай, не стесняйся.

Я нажал кнопку.

Глава 8

Дочь жреца Иксквитекатля

Присутствие Артура, который так старался быть рядом, Ленскую не радовало, но оно позволяло хоть немного отвлечься от тяжких мыслей, одолевавших ее. Когда она прочитала последнее сообщение Саши, их стало еще больше. Ну зачем он это написал? Он надавил на самые болезненные точки в ее душе. Эта мучительная мысль, будто все могло быть иначе, и они вдвоем могли бы все изменить стала хуже ножа. Светлана постоянно возвращалась к ней и чувствовала боль от ее глубокого, острого проникновения в самое сердце.

Гольдберг старался отвлечь актрису. Дважды водил в ресторан, сыпал всякими забавными историями, рассказывая нарочито эмоционально, точно клоун на арене, приправляя смехом и своим иностранным акцентом. А еще он пытался затянуть ее к себе на ночь. Может быть стоило ему сдаться. Может быть тогда, ее хоть немного отпустило, но Ленская не могла себе такого позволить. Дело даже не в том, что она не была уверенна в этом англичанине или итальянце — не поймешь точно ком — но в том, что ей казалось, что Елецкий остается неотрывно с ней. Нет, он не вцепился, как это, говорят, бывает. Он просто стоял невидимой тенью рядом. Смотрел на нее с немым укором, и его теплые, такие проницательные глаза смотрели в ее душу. В них словно был вопрос: «Зачем ты это сделала?». А еще она вспоминала слова Елецкого, сказанные в их последний вечер: «Зачем тебе этот старый хрен? Ну зачем?! Почему именно он?! Ты меня расстроила!». Нет, Голдберг не был старым. Он просто взрослый — ему 36. Но виконтесса очень сожалела, что ее выбор так задел Елецкого. Меньше всего она хотела бы доставлять боль человеку, которого любила. И если бы она только могла, то сделала все, чтобы их разрыв случился для Саши как можно мягче. Но увы — вышло как вышло. Сама того не желая, она его уколола своим новым другом.