— При том, что у Луизы был кошелек, но денег в нем не было. И нигде в ее комнате не было, хотя по утверждению свидетелей, она скопила довольно-таки серьезную сумму. Как раз… — он сделал выразительную паузу. — На телефон.

Я потеряла дар речи одновременно от абсурдности предположений и от ужасающего понимания, что действительно со стороны оно может выглядеть именно так. А капитан Ламбер продолжил:

— Но не на такой, конечно… много пришлось доложить?

У меня отчаянно защипало глаза. От усталости, от злости, от обиды на мир. Ну почему именно я должна была найти Луизу? Почему? Ведь он так вцепился в меня потому что я ему просто первая попалась на глаза! А потом остальные свидетели (тьфу!) подтянулись, но фиг бы на меня кто-то что-то подумал, я уверена, если бы не я ее нашла. Потому что мы действительно были чужими людьми и никто бы не поставил ее имя рядом с моим, если бы его не поставили там изначально. А дурацкий человеческий мозг воспользовался удобной возможностью все логично подпереть и больше не думать и не напрягаться.

— Телефон мне подарил дядя. Я не убивала Луизу Бернар и не крала ее деньги, — отчеканила я звенящим голосом, сдерживаясь изо всех сил. Я не доставлю ему удовольствия довести меня до слез и соплей. Я ни в чем не виновата!

Капитан Ламбер еще некоторое время молча сверлил меня взглядом, не дождался чистосердечного с подробностями, недовольно вздохнул и протянул мне лист, на котором писал.

— Ознакомьтесь с показаниями и подпишите, если все верно. А также мне нужны будет контакты вашего дяди. Вы, помнится, лучшая студентка курса, поэтому я не буду вам напоминать такие банальности, как привлечение за лжесвидетельствование и сокращение срока при чистосердечном и содействии следствию.

Последнюю шпильку я проигнорировала, изучила, подписала и молча вышла из кабинета с ровной спиной.

Ногам я разрешила подкоситься только за поворотом и привалилась к стене, прикрыв глаза.

–

По телефону дядя ничего не захотел слушать. В принципе, я была согласна, что сбрасывать по телефону бомбу вроде “меня тут подозревают в убийстве, подтверди, что телефон ты мне подарил, а не я купила на украденные у убитой деньги” требует после себя каких-то более глубоких объяснений. Но все равно идя на встречу я чувствовала себя так, будто меня загоняют в ловушку против моей воли.

Совершенно непонятно было, откуда берется это ощущение, ведь сейчас не дяде от меня что-то потребовалось, а мне от него.

Кроме того, в прошлый раз он настолько застал меня врасплох, что я и пары слов из себя не смогла выдавить, а ведь нам было о чем поговорить, раз уж он все же снова появился в моей жизни.

Например, о моем наследстве.

Выходя из ворот я вдруг подумала — а как он меня нашел тогда, на ярмарке? Ну не верю я в такие совпадения, что ему просто повезло наткнуться на меня среди разношерстной толпы.

Даже при том, что он знал, что я в академии — из нее несколько выходов, за всеми слежку не установишь…

Или установишь?..

В памяти всплыла одна из старых дядиных практик.

Энергетическая нить, настроенная на ауру нужного человека, крепится поперек дороги, по которой этот человек должен или может пройти, и эта нить может висеть там два-три дня, пока не развеется — или пока по этой дороге не пройдет тот, на кого она настроена. В последнем случае нить “зацепится” за ауру, на которую настроена, и еще какое-то время провисит на ней, неощутимая для объекта, как… как повисшая на одежде паутинка. Но вполне ощутимая для создателя. С какого там расстояния дядя мог засечь такое свое творение раньше?..

Я вздохнула: точных цифр я не помнила, да и не знала, пожалуй — дядя не говорил мне никогда, но в пределах небольшого города на двадцать-тридцать тысяч жителей в местоположении помеченного объекта не ошибался. Дядя Квентин всегда гордился тем, что будучи очень слабым магом, сумел развить фантастическую чувствительность.

Столица, конечно, больше какого-нибудь провинциального городка, ну так вся столица дяде и не нужна была: достаточно охватить академию и окрестности.

С территории академии пять общих официальных выходов. Есть еще пара калиток, доступных только преподавателям — там замки, их из уравнения выбрасываем. Варианты вроде “перелезть через забор” или “просочиться в дыру в ограде” тоже отметаем: академия, конечно, не объект стратегического значения, но охрана здесь на уровне.

Но это значит что не только из академии не выйти где угодно, это значит, что и нитку не вышло бы просто растянуть поперек выхода — постороннего, совершающего подозрительные манипуляции возле ограды академии, обязательно заметили бы. Особенно — совершающего эти манипуляции пять раз возле всех пяти выходов. Значит, растяжки следовало бы ставить просто поперек дороги из академии, на таком отдалении, когда уже не попадаешь в поле зрения охраны, но между воротами и ниткой еще нет ответвлений в стороны!

Спохватившись, что азартно прикидываю, как я сама решила бы эту задачу, я злобно себя одернула.

На душе сделалось немного досадно. Мне стоило подумать об этом раньше. Я же получила записку и знала, что он ищет встречи. Я бы легко это заметила и обезвредила, если бы просто подумала и вспомнила.

Но моя голова была занята совсем не этим, а тем, как гросс Теккер пялится на мою задницу.

Все беды от мужчин!

Интересно, а служебные выходы дядя перекрыл? Ведь, по уму, узнав, что дядя меня ищет, мне стоило бы в первую очередь подумать о том, что как раз у входов он меня и будет караулить и озаботиться способами этих караулов избежать, а раздобыть ключи от калитки и разрешение ею пользоваться вряд ли так уж сложно. В теории, достаточно просто понравиться нужному преподавателю и придумать вескую причину, почему мне совершенно необходимо уходить из академии именно так… Правда, на практике все это уже совершенно не актуально: дядя меня уже нашел.