— Да думаю я, думаю, — огрызнулся царь Итаки. — Сатир бы побрал этого Ахилла, будем ждать, пока они пойдут купаться к озеру.

— А ты уверен, что они пойдут?

— Уверен, жара вон какая, грех не освежиться.

И греки принялись ждать. Действительно, ближе к обеду девушки, весело шутя и хихикая, потянулись к озеру.

— Смотри, — прошептал Диомед, указывая на одну из дочерей Ликомеда, — вот эта толстожопая, случайно, не Ахилл?

— Да нет, — отмахнулся Одиссей, — у Ахилла груди, конечно, накачанные, но не до такой же степени.

— Да, действительно, — согласился Диомед, — давай подойдем поближе.

— Проклятие! — прошипел Одиссей, когда они были уже у озера. — Эти дуры собрались купаться в рубахах (пеньюарах. — Авт.).

Сняв верхние одежды, дочери Ликомеда, оставшись в легких холщовых рубашках до пят, с визгом бросились в воду. Озеро тут же забурлило, как будто в нем резвилось стадо бегемотов. (А почему как будто? — Авт.)

— И что теперь? — уныло спросил Диомед.

— Будем ждать. — Одиссей ехидно усмехнулся.

— Опять ждать?

— Тише, сейчас они выйдут из воды на берег, и тогда…

— Вот он! — почти закричал Диомед, чуть не выпав из кустов, за которыми они скрывались.

— Где?!! — изумился Одиссей.

— Да вот же, слева, у дуба…

Одиссей присмотрелся:

— Мать моя женщина, действительно мужик.

Холщовые рубашки девушек сильно намокли в воде и теперь весьма рельефно облегали их пышные формы.

Вытащив из-за пазухи сетку, Одиссей осторожно двинулся к берегу озера.

— Слышишь, приятель, — начал канючить Диомед. — Может, прихватим еще и вон ту круглопопую, ну пожалуйста, и так на войне радостей никаких.

— Нельзя, — цыкнул на друга Одиссей. — Менелай нам тогда уж точно женилки поотрывает.

— Или Пенелопа, — тихо добавил Диомед.

Момент греками был выбран более чем удачно.

Выжав волосы, девушки полезли в воду по второму кругу. Озеро снова покрылось мощными волнами. Ахилл же остался на берегу, томным взглядом опытного пастуха наблюдая за резвящимися красавицами.

— Слушай, а тебе не жалко мужику кайф ломать? — спросил Одиссея Диомед, сочувственно глядя на Ахилла.

— Мне жемчужины моей жалко, — ответил царь Итаки, проворно выскакивая из кустов.

Нападение Одиссея было столь стремительным, что Ахилл даже не успел ничего понять, как оказался спутанным по рукам и ногам прочной сетью.

— Скорее! — закричал Диомеду Одиссей. — Бежим на корабль, берись за его ноги.

Увидев скрутивших его двух здоровых бородатых мужиков, Ахилл понял, что крупно влип.

— Вы что, братья, — жалобно застонал он, — не надо, пожалуйста, я не женщина, я мужчина.

— Да заткнись ты. — Диомед, пыхтя, отпустил трепыхавшейся жертве чувствительный пинок под зад.

— Мама! — закричал Ахилл. — Помоги, здоровые волосатые мужики меня девственности лишить хотят.

Наблюдавший с Олимпа за комической сценой Зевс, утирая слезы, придержал за локоть рванувшуюся было на помощь к сыну богиню Фетиду.

— Спокойно, подруга, спокойно, — давясь смехом, успокоил он встревоженную мать героя. — Думаю, что с твоим Ахиллом все будет в порядке.

И, забегая вперед, следует отметить, что Громовержец оказался прав.

Дионис усмехнулся:

— Деньги в порядке, лежат в надежном месте.

— Да не слушай ты его, — сказал Алкидий, который был немного навеселе и потому очень смелый. — Он небось их давно уже пропил.

— Ты действительно так считаешь? — удивился Фемистоклюс. — Дионис, пожалуйста, развей сомнения нашего друга.

Дионис хмыкнул, и на дубовом столе питейного заведения возникло три пузатых мешка с золотом.

Алкидий попытался дотронуться до них, но мешки тут же исчезли.

— Это нечестно! — обиженно закричал грек.

— Что нечестно, друг мой? — спросил Дионис.

— Нечестно, что ты не отдаешь нам нашу долю, — пояснил Алкидий.

— Но ведь у меня деньги в безопасности, кто из смертных спрячет их лучше бога Диониса?

— Действительно, кто? — согласились друзья, залпом выдув по чаше вина.

Они снова прожигали время в питейном доме “За пазухой у Зевса”, и снова их постоянным сокружником был бог вина, вечно веселый Дионис.

— Ну так как там у вас на Олимпе? — спросил Фемистоклюс. — Что нового?