– Руби канаты, заправить пушки! – приказывал капитан, перекрикивая бушующее вокруг безобразие.

Несмотря на качку, матросы свою работу знали, заполняя ядра жидким огнём и набивая пушки горючим.

– Залп готов! – прокричал оружейник.

– Огонь!! – приказал капитан.

И столбы красного огня разом ударили в щупальца гигантского кальмара. Монстр заревел, и медленно жилистые канаты сползли в воду, освобождая судно от смертельного захвата.

– Право руля! Поднять паруса! Полный ход! – снова прокричал капитан.

Команда слаженно отставила бой, и все ринулись к снастям. «Босоногая графиня», фрегат капитана Камэмбэрга, уплыла на восток, подальше от смертельной опасности. После полученного ранения гигантский кальмар больше не сможет причинить вред рыбакам.

Одинокий фрегат с поднятыми парусами на полном ходу плыл на восток. Знаменитый капитан Камэмбэрг стоял на мостике, наблюдая за парящим в воздухе орланом. Белокрылая птица приближалась, и вот на его спине появились очертания всадника, а за хвостом реял флаг: золотое перо в серебряном круге на голубом фоне.

– Адмирал Микаэль, – проговорил пират с любопытством в голосе. – Интересно, что же он тут делает?

Камэмбэрг почесал гладкий подбородок, обдумывая решение: остановиться и позволить адмиралу спуститься на палубу или же ускорить ход и сбежать от бывшего соратника по оружию в Безграничном океане?

Любопытство победило, и капитан приказал матросам спустить паруса и остановиться.

– Что же ты принёс для меня, старый друг? – прошептал Камэмбэрг, спускаясь на палубу и наблюдая за посадкой орлана.

Немногие способны оседлать этих гордых пернатых. Величественные орланы лишь достойнейшим, с чистым сердцем и душой, позволяют надеть на себя седло. Союз всадника и птицы всегда был чем-то большим, чем просто дружба, это была связь двух душ, живущих в разных телах, сердца которых бились в унисон. Когда-то у него тоже был орлан, великолепный, сизокрылый Морок, но судьба-злодейка разлучила их, отправив Морока за грань смерти. Камэмбэрг скучал по своему орлану и несколько лет оплакивал его смерть. В ту ночь из-за прихоти венценосного Лира погибли многие.

Взмахом руки он отогнал от себя печальные мысли. Прошлое было и уже не вернётся. К счастью или же к печали, как посмотреть.

– Ваше высо… Капитан Камэмбэрг, – адмирал учтиво поклонился как равному себе.

«Значит, будет просить о чём-то» – подумал пират, ответив на приветствие и проигнорировав невольно вырвавшийся утерянный титул.

– И что же привело великого адмирала на «Босоногую графиню»? – спросил Камэмбэрг вежливо.

Учтивость и хорошие манеры никто не отменял.

– Нужда, мой друг, если будет мне позволено так вас называть. – также вежливо ответил Микаэль.

– Отчего бы нет. С вами мы не ссорились, да и не враждовали никогда.

Адмирал усмехнулся, понимая намёк, но не стал комментировать дерзкие слова пирата.

– Мы можем переговорить наедине? – попросил Микаэль.

Камэмбэрг сомневался несколько мгновений, но в итоге пригласил адмирала в свою каюту.

– Я вас внимательно слушаю, – Камэмбэрг кивнул, приглашая адмирала к разговору.

– Речь пойдёт о Белых китах и имперцах.

Пирату не нравилось начало разговора, а история о незнакомце не нравилась ещё больше. Да что там не нравилось – он был в ужасе от перспективы уничтожения священных животных. Он любил Белых китов, как любил и уважал всё волшебство мира. И после ссоры с королём провёл ни один год, защищая эти воды от глубинных монстров. И вот сейчас это.

– Чего вы хотите от меня? Чтобы я вступил в битву с имперцами? Спустя столько лет снова оказаться на службе короля? – устало спросил Камэмбэрг, когда адмирал завершил своё ужасное повествование.

– Не совсем… – уклончиво ответил адмирал.

– Его величество…

– Его величество правитель Ста Островов готов принести вам официальные извинения и принять обратно в лоно королевства, – патетично заявил Микаэль.

Камэмбэрг выругался про себя. Он и так бы не остался в стороне. Защищать и оберегать Белых китов был долг и честь каждого жителя королевства, даже если он пират. И в награду за помощь он хотел просить свободы для себя и своей команды, но король Лир снова решил иначе. Камэмбэрг тяжело вздохнул.