– Да! Спасибо! Ты лучше всех! – я схватил ее, и последние ступеньки одолел с княгиней на руках. – У тебя какие планы на сегодня?

– До вечера никаких. Кроме обеда, который с тебя и в самом лучшем ресторане, – сказала она, когда я ее отпустил.

– Поехали со мной, навестим князя Мышкина, – предложил я. Ольга, разумеется, знала кем на самом деле является Мышкин.

– А потом? Потом, ты предложишь вместе навестить миссис Барнс, а потом Талию? – Ковалевская остановилась у двери, пропуская преподавателей по химии и биологии.

– Оль, зачем все переворачиваешь? Мышкин очень серьезно ранен. При чем с пока неясным итогом. После него на обед куда пожелаешь. А потом… – я обнял ее и прошептал, касаясь губами мочки ее уха: – Я тебя трахну прямо в «Гепарде» или поедем в гостиницу.

– Смотри не надорвись, Елецкий! – она рассмеялась. – У тебя сегодня вечер с твоей актрисой. Или ты уже забыл?

– Все помню, Оль. Ленской я обещал и обязательно пойду. Тем более ты сама меня к этому подтолкнула. Как я понял у тебя с ней какая-то странная договоренность, – я взял Ольгу под руку, и мы пошли через школьный двор.

– Не буду тебя мучить, Саш, так что со мной сегодня только обед. Хорошо, поехали к Мышкину. Подожди немного, – она повернулась у школьных ворот ко двору, школе, перевела взгляд на школьную площадку. – Знаешь, мне немногое грустно. Радость, конечно, тоже есть. Такие смешанные, сильные и сложные чувства. Ведь для нас всего этого… – Ковалевская обвела рукой весь школьный двор, – больше не будет. А мы сейчас куда-то торопимся, строим планы на день, на неделю, на годы вперед. Спешим куда-то и не слишком понимаем, что расстаемся с этим навсегда. Да, мы еще появимся здесь, чтобы получить дипломы. Может будем заглядывать сюда иногда, проходя мимо. Но настоящая финальная точка сегодня. И в классе все радостные, полные вдохновения, но ведь на самом же деле это грустно!

– Да, это грустно, – признал я, обняв ее сзади. Отстранившись от восприятия как Астерий, я дал больше места тому, прежнему Елецкому, частицы души которого были со мной. Через него я мог всецело пережить этот торжественный и на самом деле грустный момент.

– На твоем эрмике поедем? – после долгого молчания спросила Ковалевская.

Я кивнул, положив голову ей на плечо, зарываясь лицом в роскошные, золотистые волосы своей невесты.

– Тогда отправлю сообщение своим, чтобы забрали «Олимп». Наконец ты меня начал возить. А знаешь, это приятно, – она достала из сумочки эйхос.

Мы с трудом нашли место для парковки возле Красных Палат. Я кое-как влез между клумбой очень неудачно поставленным «Енисеем». По пути к целительному корпусу вместе с Ольгой прослушали сообщение от Бориса Егоровича. Он возмущался, что Ольга, как он выразился, «обставила» его, обратившись к Денису Филофеевичу. Но возмущался по-доброму, по тону князя я понял, что он скорее доволен тем, как его дочь разобралась с этой небольшой проблемой.

Предъявив дворянские жетоны охранникам, мы поднялись на седьмой этаж и там нас ждала довольно странная неожиданность. Некий заведующий верхними палатами виконт Пирогов – так значилось на серебряном значке на его груди – отказался нас пропускать. Когда Ольга сунула ему под нос свой княжеский жетон, он сказал:

– А кто вы ему будете, ваше сиятельство? С Геннадием Дорофеевичем очень сложно. Я решил ограничить доступ посетителей к нему, – при чем сказал он это как-то непочтительно, даже с явно выраженным пренебрежением.

– Я буду княгиня Ковалевская Ольга Борисовна. И кем я прихожусь князю Мышкину я не должна отчитываться перед вами, – сказала Ольга, убирая жетон и потянувшись к эйхосу.

Я подумал, что она решила набрать отца или вовсе цесаревича и остановил ее руку.

– Смею вас известить, Геннадий Дорофеевич родственник самого князя Козельского, как вы понимаете человека очень важного. И я тоже, между прочим, его родственник. Поэтому я решаю, кого можно допустить к Мышкину, а кого нет. Пока мной выдано разрешение только его невесте, – с усмешкой сказал он.

Я не знаю, какие нездоровые ветры дули в голове этого виконта Пирогова, но почувствовал, что его гонор и очень странная позиция по посещениям задели даже невозмутимую Ольгу Борисовну. Удерживая ее руку, я спросил с язвительностью:

– Милейший, вы о каком Козельском говорите? Уж не о том ли, который по несчастью для нашей империи был главой Ведомства Имперского Порядка? Так этот мерзавец давно под следствием у графа Захарова.