У людей, зависимых от игр или интернета, наблюдаются отклонения в эмоциональной сфере. На следующем уровне подросток может испытывать субъективные переживания в том, что его увлечение абсолютно бесполезно. Тинейджеры могут это осознавать, но прекратить тусоваться в сети все равно не могут. Понимают, что семья это поведение не одобряет. И это внутреннее противоречие самому себе опять же становится источником стресса и причиной погружения в цифровую среду.

Решение подобных поведенческих проблем обычно многоуровневое. Одновременно с пересмотром своих воспитательных подходов специалисты рекомендуют личную терапию, на которую, конечно же, современного тинейджера, мягко говоря, не загонишь. Специалисты, работающие в этой области, профессиональным языком называют это «анозогнозия» – отрицание или недооценка степени влияния проблемы увлечения гаджетами на собственную жизнь.

Но и без подобной помощи можно детально проанализировать ситуацию и понять, как складываются отношения с самим собой (самооценка), с семьей, с окружающими, со школой?

Чем хуже обстоят дела, чем меньше удовольствия, связанного с этими активностями, тем больше у личности потребность уйти от реальности. Плюсом всегда нужно помнить, что в виртуальном мире ты хозяин своей жизни, возможны любые поступки. И самое главное – правила диктуешь ты, а не другие спускают их сверху, часто просто требуя подчинения.

Главный вывод – не присутствие интернета в жизни подростка влияет на то, что личность развивается с аддиктивными склонностями, а то, насколько позитивно оценивает подросток другие сферы жизни, какая позиция сложилась о себе, семье, о мире в целом. Насколько центр его удовольствия ассоциируется со своими социальными ролями.

В норме из семьи ребенок выходит в школу, из школы в общественную жизнь. Раньше использовался термин «социальная адаптация». В современной психологии можно встретить более продвинутый термин, но суть остается все той же. Это уровень интеграции личности в ресурсы.

Самый главный вопрос, который нужно держать в фокусе – как так получилось, что мой ребенок живет в нелюбимом реальном мире, где ему нет места?

Подростковый кризис можно сравнить со вторым психологическим рождением. Мы же взрослые сильно в суть не вникаем. И то, что когда-то сами переживали эту перестройку сознания, сами частенько совершали, мягко говоря, рискованные и необдуманные поступки, никто уже и не помнит. Давно дело было.

Специалисты этот процесс формулируют примерно так:

Взросление характеризуется поиском средств и способов для обозначения своей индивидуальности. Проще говоря, тинейджер специально делает не так, как просят, уговаривают или требуют взрослые, не потому, что он упрямый или его захватил и не отпускает интернет. Просто происходит интеллектуализация психических процессов, их качественное изменение.

Подростку то и дело кажется, что все, грубо говоря, наезжают на собственное «Я». И в силу их промежуточного положения, – вроде уже не ребенок, но еще не взрослый, – дети ежедневно сталкиваются с дилеммой – быть собой, со своим особым душевным миром. При этом всеми силами защищаться от ощущения, что на твое «Я» системно наезжают и раздавливают, как огромное колесо, оставляя след от покрышки. Вот от этих ощущений появляются протесты против запретов и нравоучений: агрессивность, склонность к крайним точкам зрения и позициям.

Мы же реагируем словами: неадекватный, неуправляемый, не желает подчиняться требованиям, невозможно заставить что-то сделать.

С другой стороны, личность стремится быть вместе с теми, кто дорог и ценим. То есть блокировать развитие индивидуальности, оставаясь как бы рядом, как можно ближе к родителям. Со временем происходит адаптация к этой роли. Психологическое рождение замедляется или останавливается полностью. А дальше человек просто не в состоянии справляться со стимулами окружающей среды, ситуацию отягощает постоянное присутствие рядом гиперопекающего взрослого, который путает любовь и разрушающую заботу. Так мы получаем зависимую часть личности, полный уход в цифровой мир или переход в другие формы аддикций.

Важный момент. Семья наблюдает все это и, естественно, изменения в поведении дома и школе, снижение интереса к учебе, резкость, конфликтность, агрессивность, усиление роли друзей и блогеров, снижение авторитета родителей. Это является объектом недовольства и беспокойства родителей.

И мы, как любящие близкие, реагируем.

Чем больше семья связывает текущие изменения с влиянием интернета, чем больше мы на «цифровое поколение» будем вешать ярлыки «на первом месте одни удовольствия, ничего не хочешь, только в компьютере сидеть!», тем сильнее подросток будет чувствовать, как очередной раз «проехались» по собственному «я». И защищаться всеми силами. Делать специально: «Пошли нафиг, буду сидеть, сколько захочу, хоть всю ночь!». Так по факту и происходит типичный конфликт поколений.

Так, очень плавно, во-первых, снижается мотивация двигаться по социальным ролям, во-вторых, расширяется конфликт реальностей.

Нам, родителям «цифровых детей», нужно принять как факт – да, он или она не умеют выбирать между зоной «хочу» и зоной «надо». Часто подросток психологически уже отделился, взрослых особо не слушает, а способностей как-то управлять собой силой своих решений вообще нет. Поэтому его внимание, как утренний туман, заполняет мысли о любимой игре или другой активности в сети. Но чем больше мы давим и обвиняем, тем сильнее получаем сопротивление. Детей надо обучать, а не обвинять. Это процесс, которым вы управляете, когда вы способны анализировать и видеть результаты в своих действий.