Конечно, после тех слов Дмитрия Изотовича я не стал сразу строить светлые планы своей карьеры, но бесспорно, что возросла моя вера в себя, в свои силы, а это в конце концов давало мне основание знать свою цену. Думаю, в пользу сказанного говорит и следующая история.

Я выше говорил, что мы выехали из Караганды и через Москву доехали до Днепродзержинска. Дорога длинная. Человек проверяется в пути. Оказывается, среди нас были всякие ребята. И дети чабанов из дальних аулов, и такие, кто успел отсидеть в местах не столь отдаленных за хулиганство или воровство. Один из них с самого начала попал в поле зрения. Звали его Рыспанбек Толендиев, он отличался большой физической силой и вызывал у окружающих опасение и страх. Еще бы – человек поджег даже интернат, в котором учился, когда, будучи круглым сиротой, жил в детском доме. Сразу нашлись приспешники, которые постоянно крутились возле него. Уже в Днепродзержинске, через несколько дней после начала занятий, когда встал вопрос об избрании старосты группы, первым было названо имя Рыспанбека. Все согласились. Но оказалось, что у него душа совсем не лежит к учебе, учился плохо, вечно опаздывал на занятия. Плохо разговаривал по-русски. Но вот постепенно выяснилось, что, не говоря об учебе, и физически я ему не уступаю. Это заметили, оценили и другие. К тому же, после того как я стал посещать секцию вольной борьбы, участвовать в городских соревнованиях, выполнил норматив второго разряда, вокруг меня начало группироваться все больше ребят. В конце концов дело закончилось тем, что по предложению Дмитрия Изотовича его сняли с должности старосты и на нее был избран я. Как выяснилось, за это Рыспанбек затаил на меня смертельную обиду. Перестал здороваться со мной, зверем смотрел на меня. И все же время расставило все по своим местам. В качестве переводчика я помогал и ему. Через месяцы ему ничего не оставалось, как признать меня. Но постепенно стал меняться и он сам. Видимо, у парня было здоровое честолюбие, чтобы сделать нужные выводы. Помню, и в учебе он здорово подтянулся. Радовались за него и преподаватели. Конечно, холодок между нами остался. Хотя он перестал враждовать, но дружить не начинал. Так закончилась учеба. Все же наше соперничество оказало на него хорошее влияние, это точно. Как я сказал, рос Рыспанбек сиротой. Впоследствии, когда через несколько лет он решил жениться на украинке, в дом невесты сватом по его просьбе ездил я. Он остался там, окончил технологический институт и, получив диплом инженера-химика, приехал к нам на Магнитку, где поднялся от рядового технолога до начальника смены. В Темиртау мы уже встретились как друзья.

Когда я был президентом, как-то среди записавшихся на прием заметил фамилию Рыспанбека. Оказывается, он специально приехал из Темиртау. Я принял. Только он вошел в кабинет, мы шутливо обратились друг к другу словами: «Привет, староста!» В тот день я повел его к себе домой. За столом мы по давней металлургической традиции выпили с ним немного за встречу, ударились в воспоминания. И неожиданно он произносит такой монолог:

– А знаешь, Нурсултан, как я тебя ненавидел, когда тебя вместо меня старостой избрали. Сколько раз я тебя убить хотел! Хотел тебя с поезда сбросить, когда вместе домой на каникулы ездили, да ты в тамбур не выходил. Не раз на заводе хотел столкнуть тебя с площадки в ковш с расплавленным металлом. Теперь хочу просить прощения и снять этот груз с плеч.

Признаться, мне не по себе стало, когда представил, как я лечу в ковш и через миг останется от меня лишь облачко пара. А каково же было жене моей слушать наш непринужденный мужской разговор? Она нисколько не поверила этим словам.

– Ты, наверное, шутишь? – сказала Сара.

– Нет, все было именно так, – ответил он. – Меня сильно терзала эта мысль, не мог не сказать. Вот и высказал, аж на душе легко стало. Вот так, Сара Алпысовна, противостояние с твоим мужем помогло мне стать человеком.

Еще один урок, который я извлек из пребывания на украинской земле, – в любой ситуации прежде всего необходимо искать компромисс. В своих воспоминаниях мой однокашник по училищу Сатыбалды Ибрагимов описывает случай, произошедший 31 декабря 1959 года. Когда наши ребята отмечали Новый год в ресторане, один из них вступил в перепалку с руководителем джазового оркестра. Спор через некоторое время перерос в драку. Наши парни, постоянно занимающиеся в секциях борьбы и бокса, закаленные в повседневной физической работе, конечно, показали свои способности. Один из них даже разбил губу музыканту, игравшему на трубе. Вмешалась прибывшая милиция, зачинщиков поместили за решетку. На следующий день начались шумные разборки. В училище пришли работники правоохранительных органов, собрались представители актива учебного заведения, преподаватели, которые затеяли большой, серьезный разговор. У выступавших сложилось одно мнение: «Прибывшие из Казахстана не могут ни учиться, ни вести себя, надо их отправить обратно домой». Я не выдержал, попросил слова и вышел в середину. Сказал, что нелогично считать всех казахстанских воспитанников виновными, что непосредственные зачинщики драки готовы просить прощения у ребят из джаза, призвал вторую сторону не обострять случившееся. Собравшиеся поддержали мое предложение. Решили не отправлять нас обратно в Казахстан. Это сейчас подобным конфликтам, нередко имеющим место среди молодежи, стремятся придать характер межнациональных столкновений, раздувают чересчур. А тогда в стране сильна была вера в дружбу, люди относились друг к другу снисходительно, с проявлением доброты. Посещая в 1994 году бывшее техническое училище № 8 Днепродзержинска, в книге почетных гостей я оставил такую запись: «Желаю всем благополучия, терпения, лучшего будущего. Желаю сохранить самое ценное – дружбу между народами нашей общей Отчизны – бывшего СССР». К сожалению, эта дружба сейчас не сохранилась. Я не собираюсь здесь анализировать, чьей вины в этом больше, по какой причине пошла трещина между братскими народами, имеющими общие корни. Желаю только одного – чтобы это противоречие, не поддающееся никакой логике и здравому рассудку, в конце концов прекратилось.

На Украине я прошел и начальную школу общественной деятельности. Помню, как-то зашел в комитет комсомола училища и заявил, что у меня есть мнение о наших комсомольских собраниях. «О собраниях? Что ты можешь о них сказать?» – спросили меня. «Не нравятся эти собрания. Неинтересно на них, проходят они по избитой схеме, поэтому комсомольцы не хотят в них участвовать», – говорю я. Девушка-секретарь заинтересовалась: «А что бы ты предложил?» Я высказал свои соображения, что надо бы проводить встречи с Героями Социалистического Труда, с ветеранами-металлургами, организовать в училище концерт ансамбля народного танца, помощь в строительстве жилого дома для молодых металлургов. Все мои предложения были приняты. Но, видимо, не зря говорят, что инициатива наказуема, проведение всех этих мероприятий поручили мне же. Участие в работе комитета комсомола помогло мне учиться выступать перед людьми. Я и раньше особо не отличался застенчивостью, которая обычно присуща аульным ребятам, а теперь вовсе старался постичь азы ораторского искусства.

Днепродзержинск стал для меня и большой школой интернационализма. Мы тесно общались с юношами и девушками самых разных национальностей, стремились держаться наравне с ними. Любой человек должен чувствовать себя сыном не только своих родителей, но и своего народа. Только тогда можно осознать груз ответственности за свою страну, за свою нацию.

В целом Украина мне дорога тем, что там прошли лучшие годы моей молодости, что она дала много в воспитательном плане.

Прошло немало лет, но мы, группа молодых казахстанцев, с теплотой вспоминаем время учебы на Украине, где овладели металлургическими специальностями, чтобы потом работать на Казахстанской Магнитке. И не только потому, что это были наши молодые годы. Нам запомнилось все: выходные дни на берегу Днепра, рабочие цеха, первая встреча с плавкой, первые страхи, первые наставники – все это сохранилось в наших сердцах. Мы не забываем это.

Немало моментов, согревающих душу. В 1993 году я получил письмо из Днепродзержинска. Письмо короткое, поэтому могу привести текст полностью и без изменений: «Здравствуйте, Нурсултан Абишевич. Наконец-то я решилась написать Вам письмо. Смотрю по телевизору все передачи и радуюсь за Вас, за Вашу принципиальность, уверенность в намеченных целях, доброту к людям (видела на вашем празднике). Одобряю и радуюсь. Вспомните Днепродзержинск, общежитие (1958–1960), вспомните и меня. Анну Сергеевну – коменданта-воспитателя, вспоминаю вас всех, вы относились ко мне как к матери, уважали. Вы были среди них и комсомольским вожаком, и старостой группы. Извините, отрываю у Вас время. Желаю успехов и семейного счастья. С ув. к Вам Анна Сергеевна». Вот и все, что написано крупными буквами на одной странице. «Конечно, вспомнил и Вас, Анна Сергеевна, нашу общежитскую Маму. Сколько сердечного, поистине материнского тепла Вы тратили на нас! Только с годами понимаешь, что это могут делать только богатые душой и сердцем люди. Спасибо огромное Вам!» – это строки из моего письма Анне Сергеевне.

Многие выпускники Днепродзержинского технического училища позднее работали на металлургических заводах Казахстана. Они и сегодня остаются моими большими друзьями. Среди них есть и те, кто достиг серьезных успехов на государственной службе, в науке, бизнесе. Учеба в училище, работа на Магнитке закалили наш характер, определили жизненные позиции, послужили крепким фундаментом. Практически именно там начался мой жизненный путь. Годы учебы в Днепродзержинске, потом работа в Темиртау сформировали меня как джигита, гражданина, научили свободно жить в интернациональной среде. Могу с уверенностью сказать, что как будущий руководитель, государственный деятель я сформировался именно в те годы, получил закалку, как сталь. За это благодарен всем людям, с кем в молодые годы меня свела судьба. Те годы для меня явились началом большого пути.