— Ага, даже лицо цвет меняет. Он приходит в себя. Эй, очнись!

Рука ухватила его за плечо и потрясла — не слишком уж нежно.

— Дай ему пощечину, посмотрим, не разбудит ли его это, — прозвучал мужской голос.

А затем другой голос — тоже принадлежавший мужчине.

— Сожми ему перчик, тогда аж подскочит.

Инстинктивно рука Мэтью направилась, чтобы прикрыть причинное место, и он тут же обнаружил, что одежда его украдена, и он лежит здесь, в чем мать родила.

Глаза его распахнулись. Размытый свет снова заставил зажмуриться. Голова казалась тяжелой, как наковальня, а шея на ее фоне ощущалась хрупким стеблем пшеницы.

— Почти очухался, — снова сказала девушка. По крайней мере голос был явно девичий. — Давай, парнишка, попробуй еще раз.

— Дайте-ка я поссу ему в лицо, — предложил один из них. — Это всегда работает.

— Минуту… — сумел выдавить Мэтью, но у него получился только сиплый полушепот. — Подождите минуту, — сказал он уже громче. — Сдержите ваш… порыв, пожалуйста.

Они расхохотались. Двое мужчин и одна девушка.

Из всех унижений и страданий, которые ему пришлось пережить в последнее время, сильнее всего его почему-то раздражала именно перспектива быть осмеянным. Это распалило его гнев, и выбросом этой энергии ему удалось вырваться из цепких объятий темноты, к которой его привел — как он вспомнил — удар ботинком по лицу. Глаза открылись. Медленно обретая черты, перед ним появились три лица, омытые желтым искусственным светом лампы. Остальная часть комнаты, где бы она ни находилась, тонула в темноте.

— Ну, наконец-то ты с нами, — сказала девушка, и ее размытое лицо, похоже, подарило ему искреннюю улыбку.

— С вами… это где? — сумел спросить Мэтью. Он обнаружил, что его накрыли тонким одеялом, и все это время он лежал на матрасе, набитом соломой.

— В нашем подвале, — сказал один из мужчин. — Примерно в двух кварталах от того места, где мы тебя подобрали.

— Да, Рори очень сожалеет о случившемся, — подал голос второй мужчина с более высоким и чуть гнусавым голосом, чем у первого. — Но твоя голова просто не вовремя попалась на пути, а нам некогда было разбираться.

— Моя голова… да, — Мэтью вытащил руку из-под одеяла и ощупал свою челюсть. Казалось, болью отозвался каждый волос его бороды. Место, куда пришелся удар, сильно распухло, и не было никакой необходимости убеждаться в плачевности собственного состояния, продолжая себя ощупывать. Но при этом — что было довольно странно — он чувствовал себя чистым, а кожа немного саднила, как будто ее яростно терли чем-то шершавым довольно долгое время. А еще… неужели до него доносился запах мыла?

— Я, что… побывал… в ванной? — осторожно спросил он у трех расплывчатых соглядатаев.

— И это была непростая работа, — ответила девушка. — Превратить наполовину мертвое тело в живого человека и смыть всю эту грязь. Когда дело было сделано, можно было наполнить целую корзину тем налетом, что мы с тебя сняли.

Когда, подумал Мэтью, вспомнив о времени.

Полночь, таверна «Три Сестры»! Улица Флинт! Одна половина его была готова вскочить в тот же миг, но вторая чувствовала себя тяжелой, как морской якорь.

Он попытался приподняться хотя бы на локтях, но даже это оказалось сложной задачей.

— Сколько времени? — спросил он, обращаясь к одному из размытых лиц.

— Слышь, ты, я, что похож на гребаные часы? — прорычал первый мужчина.

— Будь с ним помягче, Кевин, — сказала девушка. — Он все еще не до конца вернулся на землю. Ну… я думаю, сейчас чуть больше одиннадцати.

— Мне нужно попасть в «Три Сестры» на улице Флинт. Я должен быть там в полночь.

— В полночь? — она тихо усмехнулась. — Тогда у тебя достаточно времени в запасе. Примерно часов двенадцать. И улица Флинт отсюда всего в нескольких минутах ходьбы.

— Двенадцать часов? — наконец, его осенило. — То есть… сейчас чуть больше одиннадцати утра?

— Верняк.

— Ох… — выдохнул Мэтью. Он снова прилег на матрас. Возможность встречи с Альбионом была упущена. — Черт, — тихо прошипел он.

— «Три Сестры» никуда не убегут, — сказал Кевин. — Как и ты, судя по твоему виду.

Мэтью прекрасно понимал, что это был не комплимент. Ему пришло в голову, что не только сам удар продержал его без сознания так долго, он послужил лишь толчком, после которого организм его провалился в беспамятство, пережив множество столь долгих и изнурительных ночей почти без сна.

— Ты, наверное, сильно изголодался по тамошнему пойлу, — сказала девушка. — Это поэтому ты начал около полуночи вертеться во сне и бормотать что-то непонятное? Я знаю, потому что я сидела рядом с тобой тут и все видела, — она повернула голову, чтобы поговорить с кем-то из своих товарищей. — Надо сказать Рори, что он пришел в себя.

— Я ему скажу, — сказал второй мужчина, затем послышался стук сапог, удаляющийся прочь по каменному полу.

— У нас куча вопросов к тебе, — обратилась девушка к Мэтью. — Но надо дождаться Рори для этого.