— Боже мой, — тихо проговорил Виктор, — боже мой, я схожу с ума. — Он встал, заглядывая вниз, на дно пропасти. — Но все же я еще не сошел с ума настолько, чтобы считать себя волком. Нет, я человек. И ты тоже человек, Михаил. Так стань же им. Прошу тебя.

Михаил продолжал лежать на животе, глядя, как в небе над ними кружат вороны, и думал, что было бы совсем неплохо поймать одну из них. Ему не нравился запах, исходивший от Виктора; он напоминал о смутных силуэтах с винтовками.

Тяжко вздохнув, Виктор понуро опустил голову. Он начал медленно и осторожно спускаться вниз по каменистому склону, было слышно, как хрустят его старческие суставы. Михаил поднялся с земли и последовал за ним, чтобы в случае чего не дать ему упасть.

— Не нужна мне твоя помощь! — закричал, на него Виктор. — Я человек, и мне твоя помощь не нужна!

Он спустился к пещере, заполз в нее и улегся на полу, глядя в пустоту. Михаил прилег на небольшом каменном выступе перед пещерой, и легкий ветерок перебирал его густую шерсть. Он глядел на ворон, круживших над пропастью, словно множество черных воздушных змеев, и у него текли слюнки.

Лес цвел под теплыми лучами весеннего солнца. Виктор больше не становился волком, а Михаил упорно не желал снова превращаться в человека. Виктор очень ослабел. Холодными ночами Михаил входил в пещеру и ложился рядом с ним, согревая старика теплом своего тела, но сон Виктора был очень чуток. По ночам его мучили кошмары, и тогда он вскакивал, призывая к себе Ренату, Никиту или еще кого-нибудь из навеки покинувших этот мир членов их стаи. Днем, когда пригревало солнце, он вылезал из пещеры и забирался на вершину скалы, подолгу просиживая над пропастью и глядя на подернутый дымкой далекий западный горизонт.

— Ты должен отправиться в Англию, — доказывал Виктор черному волку. — Правильно, в Англию. — Он снова кивнул. — Англия — цивилизованная страна. Там не убивают детей. — Он поежился; даже в жаркий солнечный день его тело оставалось холодным, как пергамент. — Ты меня слышишь, Михаил? — спросил он.

Черный волк поднял голову и посмотрел на него, но ничего не ответил.

— Рената, — заговорил Виктор, обращаясь к кому-то невидимому, — знаешь, Рената, ведь я был не прав. Мы жили как волки, хотя мы вовсе не были волками. Мы были людьми, и мы должны были жить в том, другом мире, среди людей. Я был не прав, решив, что мы все должны жить здесь. Не прав. И теперь каждый раз, когда я смотрю на него, — он указал рукой на черного волка, — я понимаю, что ошибался. Мне уже слишком поздно пытаться что-то изменить. Но ему еще не поздно. Он еще может уйти отсюда, если захочет. Он должен уйти. — Виктор сложил руки, переплетя тощие пальцы и затем снова разъединив их, словно распутывал головоломку. — Я боялся мира людей. Я боялся боли. И ведь ты, Рената, тоже боялась всего этого? Ведь так? Да что там говорить, все мы были такими! Если бы мы только захотели, мы бы давно могли уйти отсюда. Может быть, мы и смогли бы научиться, как выжить в этом диком мире. — Он поднял руку, обводя широким жестом западный горизонт, указывая на далекие, невидимые деревни, поселки и города. — О да, там ужасно, — тихо сказал он. — Но ведь это его мир. Михаил должен жить в нем. Но только не здесь. Ему больше нельзя здесь оставаться. — Он снова перевёл взгляд на черного волка. — Рената говорит, что ты должен уйти.

Михаил даже не шелохнулся; он дремал, лежа на солнцепеке, слыша сквозь сон, о чем говорит Виктор. Он взмахнул хвостом, отгоняя муху, — это движение было невольным.

— Ты мне не нужен, — раздраженно сказал Виктор. — Ты что, и в самом деле думаешь, что ты меня облагодетельствовал? Как бы не так! Я и сам могу охотиться и вот этими самыми голыми руками поймаю то, что зубами ты не ухватишь вовек! Ты считаешь, что это и есть преданность? Нет, это самая настоящая дурость! Стань человеком. Сынок, ты слышишь меня?

Зеленые глаза черного волка слегка приоткрылись, и веки тут же опустились вновь.

— Ты недоумок, — заключил Виктор. — Я потратил столько времени на обучение идиота. Эх, Рената, зачем ты только привела его к нам? У него впереди целая жизнь, и он хочет отвергнуть ее, отказаться от чуда. Я был не прав… как же я ошибался!

Он встал и, не переставая что-то бормотать себе под нос, принялся спускаться к пещере. Михаил последовал за ним, внимательно следя за каждым движением старика. Как обычно, Виктор бранился и гнал его от себя, но Михаил не отпускал его одного.

Шли дни. Лето было в самом разгаре. Почти каждый день Виктор забирался на вершину скалы и разговаривал с Ренатой, а Михаил дремал рядом, слушая его вполуха. В один из таких дней до них донесся гудок мчащегося где-то вдалеке поезда. Михаил поднял голову и прислушался. Машинист, наверное, пытался согнать с рельсов какого-то вышедшего на пути зверя. Сегодня ночью нужно будет наведаться туда, посмотреть, не сбил ли кого паровоз. Подумав об этом, он снова положил голову на лапы, подставляя спину под лучи жаркого летнего солнца.

— У меня для тебя, Михаил, есть еще один урок, — тихо сказал Виктор, когда паровозный гудок затих вдалеке. — Пожалуй, это будет твой самый важный урок. Живи свободным! Вот и все. Будь свободным, даже когда тело твое заковано в кандалы. Оставайся свободным вот здесь. — С этими словами он прикоснулся к его голове старческой, дрожащей рукой. — Разум нельзя заковать в цепи и огородить стеной. Может быть, это и будет для тебя самым трудным жизненным уроком, Михаил. У всякой свободы есть своя цена, но свобода разума бесценна. — Он замолчал, щурясь на солнце, и Михаил поднял голову, глядя на него. Ему показалось, что сегодня Виктор говорил с ним иначе, не так, как прежде. Это было похоже на завещание. И Михаилу вдруг сделалось не по себе, еще ничто так не пугало его с тех пор, как в их лес пришли солдаты. — Ты должен уйти отсюда, — говорил Виктор. — Ты человек, и твой мир там, среди людей. Рената согласна со мной. Ведь ты остаешься здесь лишь из жалости к обезумевшему старику, разговаривающему с призраками. — Виктор взглянул на черного волка желтыми глазами. — Я не хочу, чтобы ты оставался здесь, Михаил. Твой мир, твоя жизнь там, она ждет тебя. Ты понимаешь меня?

Михаил лежал неподвижно.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — сказал Виктор. — Сегодня же. Я хочу, чтобы ты вошел в свой мир человеком. Чудом природы. — Он поднялся на ноги, и тогда Михаил встал с ним рядом. — Если ты не вернешься в тот мир… какой будет прок от того, чему я так долго учил тебя? — Его плечи, грудь, руки и живот начали быстро зарастать густой белой шерстью. Седая борода словно обвилась вокруг шеи, и лицо начало изменять свои черты. — Ведь я, наверное, был неплохим учителем, правда? — спросил он, и голос его грубел, превращаясь в гортанный рык. — Я люблю тебя, сынок, — сказал он. — Не подведи же меня.