— Мы все поедем в одной карете, и ты будешь судьей этого состязания. Казнив Виктора, ты продемонстрировал свою готовность создавать порядок из хаоса. Я, конечно, тоже буду там, чтобы, если можно так выразиться, прикрывать тебе спину. — Блэк приблизился к вице-адмиралу, осторожно ступая через кровавое месиво на полу. — Используй то, что есть под рукой, — увещевал он. — Четверо всемирно известных убийц — плюс ты и я — против Девейна и Корбетта. У них нет ни единого шанса! Но мы должны выехать как можно скорее.

Лэш проследил за тем, как последние хлопья пепла растворяются в кровавом болоте, которое когда-то было человеческим лицом.

Он выпрямился.

— Скажи Мичему, чтобы разбудил Ходдера, если он спит.

Блэк кивнул. Ходдер был вторым кучером, снимавшим комнату в каретном сарае рядом с конюшней.

— Скажи Ходдеру, чтобы запрягал вторую упряжку и готовил экипаж. Я рассчитываю выехать в течение часа. И еще скажи Мичему собрать пустые винные бутылки, наполнить их порохом и… — Он вдруг осекся и нахмурился. — Нет. Не хочу, чтобы Элизабет или Файрбоу разорвало на куски. Пусть Мичем наполнит бутылки ламповым маслом, закупорит и поставит вертикально в коробку. Проследи, чтобы для надежности он переложил их небольшим количеством ваты. А еще, — добавил он, прежде чем Блэк успел выйти из комнаты, — передай остальным, что я вернусь к ним, как только приведу себя в порядок после того, что устроил Филин.

— Я все сделаю, — сказал Блэк и вышел.

В кабинете вновь наступила тишина, в которой неслышно бился пульс гнева Лэша — так до конца и не стихшего. Стоило вице-адмиралу остаться в одиночестве, как лицо его исказилось гримасой ярости. Зарычав, он опрокинул стол и отбросил его в сторону, словно тот был тюком соломы. Затем Лэш схватил корзину с подношениями и запустил ею в окровавленную стену — ему не было дела до треклятого золота.

Стоя в развалинах кабинета с трупом у ног, Лэш обхватил свою голову руками, зажмурился и исторг отчаянный поток проклятий.

Похитить Элизабет — одно дело, но уничтожить планы воздушного корабля… Девейн и Корбетт подписали себе смертный приговор, и к черту книгу ядов! Все, чего сейчас хотел Лэш, это отмщение — только так можно было остановить неиссякаемые потоки злобы, уносившие его в глубины темных вод безумия. Он хотел разорвать Корбетта и Девейна на куски, а после станцевать на их изломанных костях.

Но чтобы добиться этого, сначала нужно было выйти к остальным.

Они отправятся с ним, это точно! Такая охота доставила бы им удовольствие сама по себе, а с книгой на кону… о, да, они точно пойдут!

Была и еще одна деталь, о которой, похоже, не подумал ни Корбетт, ни Девейн — и именно из-за нее экипаж мог далеко не уехать. На деле их путешествие могло завершиться еще до того, как они доберутся до северо-западной дороги: если у Элизабет случится один из ее эпизодов, и она сможет достать клинок, то она убьет их обоих. Досадно лишь, что в таком состоянии она может убить и Файрбоу.

Лэш улыбнулся, несмотря на злость.

Прежде чем поговорить с остальными, он собирался отмыть с рук кровь Филина и переодеться. Поэтому, сдерживая обуревавшую его жажду мести и убийства, он вышел из кабинета и зашагал по коридору, оставляя за собой кровавые следы.

— Кстати, нас официально не представили, — сказал Мэтью, держа пистолет нацеленным на Лазаруса Файрбоу. — Меня зовут Мэтью Корбетт. Этим экипажем правит Джулиан Девейн, и сейчас мы с ним везем вас в деревню Профессора Фэлла в Уэльсе, где вы все же сможете поработать с книгой, на которой я сейчас сижу. Вам нужно будет приготовить одно зелье по рецепту из нее. После этого, можете делать все, что пожелаете — хоть спрыгнуть со скалы, мне все равно.

Файрбоу, дрожа от холода в одной ночной сорочке, до этого момента держался затравлено, однако теперь позволил себе легкую улыбку.

— Приготовить зелье? Зачем?

— Сейчас это не должно вас заботить. Просто успокойтесь и наслаждайтесь… — Вдруг из-за потери сцепления колес с дорогой экипаж качнулся, и его сильно занесло вправо. Но прежде чем Мэтью успел по-настоящему ощутить страх надвигающегося крушения, экипаж выровнялся. — Наслаждайтесь поездкой, — закончил он.

Элизабет смотрела на него так, словно намеревалась прожечь в нем взглядом дыру. На ней была шуба из шкуры белого медведя — она завернулась в нее, как в одеяло, так, что из-под громоздких складок меха выглядывала только ее голова.

Она прошипела:

— Этот идиот уничтожил чертежи! Ты должен был сказать ему, чтобы он взял книгу, доктора… даже меня, если уж так приспичило, но чертежи трогать было нельзя!

— Я не знал, что он собирался сделать. А даже если б и знал, остановить его я бы не смог.

— Поверь, ты будешь об этом жалеть, — ответила она.

— Вы пожалеете о том, что вообще родились, когда вице-адмирал доберется до вас, — сказал Файрбоу, закидывая одну худую ногу на другую. — Уверен, он уже отправился в погоню. Вы не доберетесь и до Аксбриджа, как он схватит вас.