— Я не мог. У меня не было собственных денег, поэтому я бы далеко не ушел, а если бы попытался, исход был бы ясен. Матиас следил за нами, как коршун, и все деньги держал в ящике в своем тайнике. Должен сказать, что мы оставили почти восемь тысяч долларов в хижине в Погибели…

— Фоззи знает, где эта хижина?

— Может быть. Ему не составит труда выяснить. А что?

— Твоя банда только что купила доктору удобный офис и оборудовала операционную, в которую сможет попасть следующий пациент, нуждающийся в помощи. Я отправлю ему сообщение из Хелены и расскажу обо всем. И ты, разумеется, сообщишь мне все подробности об этой хижине и о том, где этот ящик и как его открыть. Согласен?

— Конечно! Но… я сомневаюсь, что Кантрелл не попытается присвоить хижину первым, если будет знать, что там можно найти.

— А он будет знать?

— Нет, пока не отогнет половицу под кроватью Матиаса. Но, чтобы попасть в хижину, нужно будет разбить окно, потому что ключ находится в кармане Матиаса прямо сейчас.

— Ничего, до Хелены осталось недолго, — проговорил Лоусон, на самом деле, успокаивая этим самого себя. — Телеграф находится прямо на станции.

Он наклонился чуть ближе к молодому человеку. Все его чувства были обострены, он ощущал, как по венам Эрика бежит горячая кровь.

Господи, помоги мне!

— Еще кое-что, — чуть севшим от жажды голосом произнес Лоусон, отгоняя мысли о крови. — Послушай меня очень внимательно, — он сделал паузу, чтобы понять, что полностью завладел вниманием Эрика. — В Хелене ты должен будешь поехать с девушкой в больничном вагоне. Ты не поедешь с остальными в Шайенн, а сядешь на поезд из Хелены в Омаху, как только сможешь, и отправишься домой. Ты меня слушаешь?

Эрик не отвечал довольно долго. Лоусон повторил, вложив немного больше силы в свой голос.

— Ты меня слушаешь?

— Да, — пробормотал Эрик. Он уставился в окно на темный пейзаж, полный снежных хлопьев, приземляющихся на грязное стекло. Поезд изогнулся — возможно, огибал горный перевал. — Я благодарен вам за то, что вытащили меня оттуда, — продолжил молодой человек. — Я вернусь домой… но вы просто не знаете, каково это… жить с моим отцом. И с двумя моими братьями — отец считает, что они оба хватают звезды с неба, а я… я не похож на них. Полагаю, он рассказывал вам это обо мне.

— Он рассказал достаточно, чтобы я смог понять, что ты сделал чертовски плохой выбор.

— Я не выбирал родиться в этой семье. Я не выбирал так отличаться от своих братьев. Не выбирал хотеть жить не только работой и не ходить по людским головам во имя коммерции и политики, — последнее слово он проговорил так, будто оно было ужасной болезнью. — Я не выбирал желать приключений… свободы от той жизни, которая сковывает цепями моих братьев так, что они даже справить нужду не могут, не спросив разрешения! Ох, и они обязаны жениться на девушках из правильных семей! Что ж, я из другого теста, мистер Лоусон. Я повернулся спиной ко всему, что мой отец считает священным, потому что… мне не место в его храме.

Лоусон кивнул. Он понимал точку зрения этого молодого человека, но не поэтому он находился сейчас здесь, выполняя эту работу.

— Мне заплатили, чтобы я вытащил тебя из Погибели и направил домой. Я также спасаю тебя от ареста… от тюрьмы, возможно. Или хуже, если Матиас имеет возможность убедить судью, что ты действительно кого-то убил. Да я и не уверен, что ты этого не сделал. Но посмотри на меня и послушай очень внимательно, Эрик… я не обязан следить за тем, чтобы ты остался в Омахе, в доме твоего отца. Ты можешь идти, куда тебе вздумается. Но… в Омахе ты появиться обязан и обязан встретиться с отцом. Если ты этого не сделаешь, я узнаю об этом, — Лоусон отклонился на спинку сидения. — И мне не понравится, если я услышу, что ты меня ослушался после всего, что мы с Энн сделали для тебя. Я прослежу твой путь из Хелены и, если что-то пойдет не так, я тебя найду. Так что окажи себе услугу, сэкономь мне время и, по крайней мере, встреться со своим отцом.

Эрик продолжал смотреть в окно. Он протяжно вздохнул, и по этому вздоху Лоусон понял, что Эрик думал о том, как ему хочется сесть из Хелены на любой поезд, кроме того, что идет в Омаху.

— Я увижусь с ним, — наконец, сказал Эрик. — Я не обещаю, что проведу с ним целый день, но…

— Это уж как тебе будет угодно. Мое дело с тобой и твоим отцом заключается в том, чтобы вы просто встретились. Я не заключал контракта на то, чтобы быть твоим ангелом-хранителем.

— Справедливо, — хмыкнул молодой человек.

Беседу прервал голос Энн.

— Тревор! Она приходит в себя!

Лоусон тут же поднялся на ноги и направился в заднюю часть вагона, где лежала Синица. Энн уже стояла на коленях рядом с ней, а проводник возвышался над девушками с обеспокоенным выражением лица. Он отошел, чтобы позволить Лоусону присесть рядом с Энн. Запах запекшейся крови на забинтованной ране ударил Тревора с силой, которую вряд ли кто-то из присутствующих мог вообразить. Его лицо напряглось, нижняя челюсть уже собиралась чуть втянуться, чтобы позволить клыкам выскользнуть сверху. Образы насилия и кровавой расправы над всеми в этом вагоне принялись атаковать его с жадной яростью, которую он хранил за железной дверью своего сознания. Эту дверь охраняло желание защитить людей от Темного Общества и… от самого Лоусона.