Стычки между надводными кораблями, подлодками и самолетами продолжались весь май и июнь в северной части Атлантики и Тихого океана. Американские военно-воздушные базы перешли в боевую готовность номер один, когда по неизвестной причине взорвался и затонул крейсер в тридцати морских милях от побережья Орегона. Появление советских подлодок в территориальных водах усилило драматизм ситуации, и американские подлодки были отправлены на проверку русских оборонительных систем. Деятельность советских установок с межконтинентальными баллистическими ракетами была засечена «Небесными Глазами» прежде, чем их ослепили лазерами, и Президенту стало известно, что русские заметили активность на американских базах до того, как их собственные спутники-шпионы были ослеплены.

30 июня «грязного лета», как его окрестили газеты, туристическое судно с названием «Тропическая панорама», на котором плыли семьсот пассажиров с Гавайев в Сан-Франциско, радировало, что оно остановлено неизвестной подлодкой.

Это было последнее сообщение с «Тропической панорамы».

С того дня американские военные корабли патрулировали Тихий Океан, имея на борту ядерные ракеты, готовые к пуску.

Президент вспомнил фильм «Великолепный» про аэроплан, попавший в критическую ситуацию и готовый разбиться. Летчика играл Джон Уэйн, и Герцог рассказал команде о рубеже, после прохождения которого возвращение невозможно, — точке, после которой самолет не может повернуть назад, а должен продолжать лететь вперёд, чем бы это ни кончилось. Воображение Президента задержалось на этой точке «невозможного возвращения», он представил себе, как управляет самолетом с отказавшим двигателем, летящим над черным и недружелюбным океаном, пытаясь найти огни земли. Но приборы дают неправильные показания, а самолет все продолжает снижаться и снижаться, в то время как крики пассажиров звенят в голове.

Хотел бы я снова стать ребёнком, подумал он, в то время как люди за столом смотрели на него. Боже милостивый, я больше не хочу править страной.

Генерал Шивингтон закончил доклад. Президент сказал:

— Спасибо, — хотя не был уверен в том, о чем точно сказал Шивингтон. Он ощущал на себе взгляды этих людей, ждущих, чтобы он заговорил, сделал движение или еще что-нибудь. Ему чуть меньше пятидесяти, он темноволос и красив суровой красотой, он и сам был летчиком, летал на шаттле «Олимпийский» и был одним из первых, вышедших в космос с реактивной установкой. Созерцание с орбиты огромного, подернутого облаками шара Земли тронуло его до слез, а его эмоциональное высказывание по радио: «Я думаю, что знаю, как должен чувствовать себя Бог», — больше всего остального помогло ему выиграть Президентские выборы.

Но он унаследовал ошибки поколений Президентов до него и был до смешного наивен в представлениях о мире в канун двадцать первого века.

Экономика после всплеска середины восьмидесятых выбилась из-под контроля. Темпы преступности потрясали, тюрьмы были забиты убийцами. Сотни тысяч бездомных — «нация оборванцев», как назвала их «Нью-Йорк Таймс», скитались по дорогам Америки, неспособной обеспечить кров или морально справиться с напором мира бродяг. Военная программа «Звездных войн», стоившая миллиарды долларов, обернулась несчастьем, потому что была освоена слишком поздно и машины могли работать не лучше, чем человек, а сложность орбитальных платформ пугала разум и била по бюджету. Поставщики оружия подпитывали сырой, неотработанной ядерной технологией страны третьего мира и по-собачьи безумных лидеров, страждущих власти на соблазнительной и нестабильной глобальной арене. Двадцатикилотонные бомбы, примерно той же мощности, что и бомба, разрушившая Хиросиму, теперь были столь же обыденными, как и ручные гранаты, и их было можно носить в «дипломате». За возобновившимся выступлениями в Польше и стычками на варшавских улицах прошлой зимой, остудившими отношения между Соединенными Штатами и Советами до температуры образования льда, незамедлительно последовал упадок духа, выразившийся в национальном позоре — заговоре ЦРУ с целью уничтожения лидеров Польского Освободительного движения.

Мы перед рубежом «невозможного возвращения», подумал Президент и почувствовал ужасный приступ смеха, но заставил себя держать губы плотно сжатыми. Его разум боролся с туманной паутиной докладов и мнений, которые вели к страшному выводу: Советы подготавливают первый удар, который несет неслыханные разрушения Соединенным Штатам Америки.

— Сэр? — нарушил тяжелое молчание Хэннен. — Следующий доклад адмирала Нэрремора. Адмирал?

Распечатана еще одна папка. Адмирал Нэрремор, худой, костлявый на вид, лет пятидесяти пяти, начал продираться через засекреченные сведения:

— В 19 часов 12 минут британские вертолеты с борта корабля противоракетной обороны «Вассал» сбросили в море шумопеленгаторы, которые подтвердили присутствие шести неопознанных подлодок в семидесяти трех милях к северу от Бермуд, державших под прицелом триста градусов по окружности. Если эти подлодки нацелены на северо-восточное побережье, то они находятся уже на расстоянии ракетного удара по Нью-Йорку, военно-воздушным базам на восточных морях, Белому Дому и Пентагону.

Он взглянул через стол на Президента, глаза у него дымчато-серые под густыми седыми бровями. Белый Дом в пятидесяти футах над их головами.

— Если были обнаружены шесть, — сказал он, — можно положиться, что у Ивана там по меньшей мере раза в три больше. Они могут доставить к цели несколько сотен боеголовок в течение от пяти до девяти минут после пуска.

Он перевернул страничку:

— По данным часовой давности, двенадцать советских подлодок класса «Дельта 2» все еще находятся на позиции в двухстах шестидесяти милях на северо-западе от Сан-Франциско.

Президент почувствовал изумление, как будто все это был сном перед пробуждением.

Думай! — приказал он себе. Думай, черт тебя побери!

— А где наши подлодки, адмирал? — услышал он свой голос, словно голос незнакомого человека.

Нэрремор вызвал другую компьютерную карту на настенный экран. На ней были показаны мерцающие точки на расстоянии около двухсот миль на северо-востоке от советского Мурманска. Следующая карта на экране принесла Балтийское море и другое скопление подлодок на северо-западе от Риги. Третья карта показала восточное русское побережье и линию подлодок в Беринговом море между Аляской и советским материком.