— А что ты… — Арти запнулся.

Он слабо улыбнулся и затем улыбка пропала.

— Чем вы зарабатывали на жизнь, Бет?

— Я была секретаршей в компании Хольмхаузен по поставкам графита, на Одиннадцатой Западной. Третий этаж, угловой офис. Здание Броуорд. Я секретарша мистера Олдена, вице-президента. Я имею в виду, он был вице-президентом.

Она помолчала, пытаясь вспомнить.

— У мистера Олдена болела голова. Он попросил меня сходить через улицу в аптеку и купить ему бутылочку экседрина. Я помню… Я стояла на углу Одиннадцатой и Пятой в ожидании светофора. Парень приятной наружности спросил меня, не знаю ли я, где есть суши-ресторанчик, я сказала, что не знаю. Светофор переключился, и все стали переходить улицу. Но мне хотелось продолжить разговор с парнем, потому что он, по правде говоря, был остроумным и… Я ведь вправду не многих встречала парней, с кем бы хотелось погулять. Мы уже наполовину перешли, он посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: «Меня зовут Кейт. А вас?»

Бет грустно улыбнулась и покачала головой.

— Мне так и не пришлось ему ответить. Мне запомнился громкий ревущий звук. Потом… Мне кажется, кто-то схватил меня за руку и сказал, что надо убегать. Я побежала. Я бежала, как никогда, и слышала, как кричат люди, и, наверное, я тоже кричала. Все, что я запомнила, было то, как кто-то сказал: «Она еще жива». Я обезумела. Конечно, я еще жива! Почему бы мне еще не жить? Я открыла глаза, надо мной склонились мистер Каплан и Джек.

Взгляд Бет был направлен на Сестру.

— Мы…

Мы не единственные, кто выжил после этого, а? Я имею в виду…

Не только же мы, а?

— Сомневаюсь. Те, кому это удалось, вероятно, ушли на запад, или на север, или на юг, — сказала Сестра. — Наверняка им точно не было причины идти на восток.

— Боже мой! — резко выдохнула Бет. — Моя мама и папа. Моя маленькая сестра. Они живут в Питтсбурге. Как вы думаете… Питтсбург похож на то, что здесь, а? Я имею в виду, Питтсбург может быть в порядке, правда?

Она украдкой оскалилась в улыбке, но глаза были дикими.

— Что там было бомбить в Питтсбурге, правда?

— Правда, — согласилась она и сосредоточилась на открывании банки с анчоусами маленьким ключом. Она понимала, что соленость анчоусов может вызвать жажду, но еда есть еда.

— Кто-нибудь хочет?

Она подцепила пальцем кусочек филе и положила его в рот, вкус рыбы чуть не обжег ей язык, но она проглотила ее, рассудив, что в рыбе есть то ли йод, то ли что-то еще полезное. Арти и Бет взяли по рыбке, а латиноамериканка отвернулась.

Они доели хлеб. Сестра положила оставшиеся ломтики ветчины обратно в сумку, потом вылила масло из баночки из-под анчоусов на землю, а баночку тоже положила в сумку. Ветчина и рыба могли поддержать их еще пару дней, если быть экономными. Что необходимо было сделать завтра, так это найти питье.

Они тесно сидели у костра, а за стенами выл ветер. Случайный порыв время от времени залетал внутрь здания и взметал пепел, перед тем, как утихнуть. Слышно было только завывание ветра да потрескивание костра, и Сестра загляделась на успокаивающее пламя.

— Сестра?

Она посмотрела в сторону Арти.

— Вы не будете…

Не будете против… Вы позволите мне подержать его? — с надеждой спросил он.

Она поняла, что он имеет в виду. Ни она, ни он не рассматривали его больше с тех пор, с того дня на развалинах магазина стекла Штубена. Сестра залезла в сумку, раздвинула вещи и коснулась рукой предмета, завернутого в мятую полосатую рубашку. Она вынула и развернула все еще мокрую рубашку.

В тот же момент стеклянное кольцо с пятью колосьями на ободке и драгоценными камнями внутри засверкало, затмевая свет костра. Оно сияло как огненный шар, наверно даже ярче, чем раньше. Оно билось в такт сердца, как будто жизненная энергия питала его, и нити из золота, платины и серебра казались бурлящими от света.

— О, — выдохнула Бет. Свет камней отражался в ее глазах. — О…

Что это? Я никогда… Я никогда не видела такого…

За всю жизнь.

— Его нашла Сестра, — ответил Арти, голос его звучал с почтением, глаза были прикованы к стеклянному кольцу. Он недоверчиво протянул к нему обе руки. — Можно…

Пожалуйста?

Сестра дала ему кольцо. Когда Арти взял его, пульсация камней изменилась в скорости и ритме, сливаясь с биением сердца Арти. Он с изумлением покачал головой, в глазах его были все цвета радуги.

— Когда я держу его, мне становится хорошо, — сказал он. — Оно дает мне ощущение…

Будто красота в мире еще не умерла.

Он пальцами провёл по колосьям и указательным пальцем обвел изумруд размером с большое зернышко миндаля.

— Такой зелёный, — прошептал он. — Такой зелёный…

Ему почудился чистый свежий аромат соснового леса. Он держал в руках бутерброд-пастрами на ржаной лепешке, политой жгучей горчицей со специями. Как раз такой, какой он любил. Изумленный, он посмотрел вверх и увидел вокруг себя видение зеленого леса и изумрудных лугов. Рядом с ним был лед, в котором стояла бутылка вина, и бумажный стакан, полный вина, стоял возле руки. Плетеная корзинка для пикника перед ним была открыта, и она была полна еды. Я во сне, подумал он. Боже мой, я сплю с открытыми глазами.