Джош кивнул. Только один глаз смотрел через черную лыжную маску. Другой был загорожен серым, струпообразным наростом мяса.

Расти взобрался обратно на сиденье фургона, высвободил тормоз и мягко стегнул лошадь по крупу. Мул пошел без раздумий, и Расти понял, что он чувствует запах дыма и знает, что убежище должно быть близко. Другая дорога, теперь не мощеная, огибала справа покрытые снегом поля. Отблеск света стал сильнее, и вскоре Расти смог различить впереди ферму, свет пробивался через ее окно. Возле дома находились другие строения, включая маленький сарай. Расти заметил, что деревья вырублены вокруг дома во всех направлениях, и сотни пней торчат из-под снега. Только одно мертвое дерево, маленькое и тонкое, стояло в тридцати ярдах перед домом. Он почувствовал аромат горящего дерева и решил, что деревья были израсходованы в чьем-то камине. Но горящее дерево теперь пахло не так, как до 17 июля, радиация просочилась в леса; у дыма был химический запах, как у горящего пластика. Расти вспомнил сладкий аромат чистых бревен в камине и осознал, что тот особый запах потерян навсегда, так же как и вкус чистой воды. Теперь вся вода отдавала скунсом и оставляла пленку во рту; выпитая вода из талого снега, который являлся по существу единственным оставшимся источником воды для земли, приносила головные и желудочные боли и нарушения зрения, если ее употребляли в слишком больших дозах. Свежая вода, такая как родниковая или в бутылках из оставшихся запасов, была теперь так же ценна, как французское вино в том прежнем мире.

Расти остановил Мула перед домом и затормозил фургон. Сердце его забилось сильнее. Теперь — трюковая часть, подумал он. Много раз их обстреливали, когда они останавливались, чтобы попросить приюта, и на левой щеке Расти сохранился шрам от пули.

Но в доме не было видно никакого движения. Расти потянулся назад и частично расстегнул клапан палатки. Внутри, распределенные по фургону так, чтобы удерживать груз в равновесии, находились их скудные запасы: несколько пластиковых кувшинов с водой, немного банок с консервированными бобами, сумка с брикетами древесного угля, запасная одежда и одеяла, спальные мешки и старая акустическая гитара, на которой Расти учился играть. Музыка всегда привлекала людей, давала им что-то, что разбивает монотонность их жизни. В одном городе благодарная женщина дала им цыпленка, когда Расти, старательно перебирая струны, сыграл для нее «Лунную реку». Он нашёл гитару и кипу песенников в мертвом городе Стерлинге, штат Колорадо.

— Где мы, — спросила девушка из глубины палатки. Она лежала съежившись в своем спальном мешке, слушая неустанное завывание ветра. Ее речь была искажена, но когда она говорила медленно и тщательно, Расти ее понимал.

— Мы находимся у дома. Может быть, мы сможем воспользоваться их сараем для ночлега. — Он взглянул на красное одеяло, в которое были завернуты три винтовки. Пистолет калибра 9 мм и коробки с пулями лежали в ящике из-под обуви и до них было легко дотянуться правой рукой. Как любила говорить мне моя старая мама, подумал он, борись с огнём с помощью огня. Он хотел быть готовым к любым осложнениям, и поэтому начал вытаскивать пистолет, спрятанный под пальто, когда стал подходить к двери.

Свон прервала его мысли, сказав:

— Вероятное всего, что в тебя выстрелят, если увидят у тебя ружье.

Он задумался, вспомнив, что держал винтовку, когда та пуля рассекла его щеку.

— Да, я тоже так считаю, — согласился он. — Пожелай мне удачи.

Он снова застегнул полог и спрыгнул с фургона, глубоко вдохнул зимний воздух и направился к дому. Джош, наблюдая, стоял возле фургона, а Убийца помечал ближайший пень.

Расти хотел постучать в дверь, но как только он поднял кулак, в центре двери открылось окошко и оттуда плавно выскользнуло дуло винтовки и уставилось ему в лицо. О, черт, подумал он, его ноги онемели и он беспомощно застыл.

— Кто ты и чего ты хочешь? — спросил мужской голос.

Расти поднял руки.

— Меня зовут Расти Витерс. Мне и двум моим друзьям нужно место для ночлега, прежде чем совсем станет темно. Я заметил ваш свет с дороги, и, вижу, что у вас есть сарай, поэтому я поинтересовался…

— Откуда вы приехали?

— С запада. Мы проехали через Ховс Милл и Биксби.

— От этих городов ничего не осталось.

— Я знаю. Пожалуйста, мистер, все, чего мы хотим — это место для ночлега. У нас есть лошадь, для которой тоже надо бы использовать сарай в качестве крыши над головой.

— Сними-ка этот платок и дай мне посмотреть на твое лицо. На кого ты пытаешься походить? На Джесси Джеймса?

Расти сделал то, что сказал ему мужчина. На минуту воцарилось молчание. — Здесь ужасно холодно, мистер, — сказал Расти. В наступившей тишине Расти мог слышать, что человек говорит с кем-то еще, но не мог разобрать, что он сказал. Потом дуло винтовки внезапно убралось в дом, и Расти вздохнул свободно. Дверь разблокировали, вынув несколько болтов, потом открыли.

Исхудалый, изможденный мужчина, лет шестидесяти или около того, с вьющимися белыми волосами и неопрятной белой бородой отшельника, стоял перед ним, держа винтовку в стороне, но все еще в боевой готовности. Лицо мужчины было таким грубым и морщинистым, что напоминало изрезанный камень. Взгляд его темно-коричневых глаз переместился с Расти на фургон.

— Что это там на нем написано? «Путешествующее шоу»? Что, во имя всех евреев, это такое?

— Только то, что сказано. Мы…

Мы артисты.

Пожилая, беловолосая женщина в синих штанах и поношенном белом свитере осторожно выглянула из-за плеча мужчины.

— Артисты, — повторил мужчина и сморщился, как будто почувствовал плохой запах. Его взгляд вернулся к Расти. — У вас, артистов, есть какая-нибудь еда?

— У нас немного консервов: бобы и овощи.

— У нас — котелок с кофе и немного соленой свинины. Загоните ваш фургон в сарай и приносите ваши бобы. — Потом он закрыл дверь перед лицом Расти.

Когда Расти завел фургон в сарай, он и Джош соединили постромки Мула так, чтобы лошадь могла съесть небольшую связку соломы и немного сухих кочерыжек кукурузных початков. Джош налил воды в ведро для Мула и нашёл выброшенный кувшин, чтобы налить в него воды для Убийцы. Сарай был сооружен умело и защищал от ветра, так что животные не будут страдать от мороза, когда стемнеет и наступит настоящий холод.

— Как ты думаешь? — Джош тихо спросил Расти. — Может она войти внутрь?

— Я не знаю. Они кажутся нормальными, но немного нервными.