Пока Хьюг устраивал на стуле свою оставшуюся ногу, поддерживая ее, Сестра не могла не заметить коллекцию трофеев, украшающую стену вокруг камина «Ведра Крови»: красноглазая белка, голова оленя с тремя глазами, кабан с единственным глазом посреди лба и двуглавый птенец.

— Дервин — охотник, — объяснил Хьюг. — Здесь вы можете увидеть всех животных из окрестных лесов. Забавно, что с ними сделала радиация, не так ли? — Он с минуту разглядывал трофеи. — Вы не захотите спать слишком далеко от света, — сказал он, снова перенося внимание на Пола и Сестру. — Правда не захотите.

Он потянулся, взял полстакана самогона, который пил перед тем, как они вошли. Две зеленых мухи жужжали вокруг его головы, и Пол смотрел, как они описывают круги.

Хьюг указал на сумку.

— Я не мог не заметить ту стеклянную безделушку. Могу я спросить, что это такое?

— Просто кое-что, что я взяла.

— Где? В музее?

— Нет. Я нашла ее в груде булыжников.

— Красивая вещь, — сказал он. — Я бы на вашем месте был с ней поосторожнее. Мне приходилось встречать людей, которые обезглавили бы вас за кусок хлеба.

Сестра кивнула.

— Вот почему я ношу с собой ружье — и вот почему я также использую его.

— Действительно. — Он допил остаток самогона и причмокнул губами. — Ах! Нектар богов!

— Я бы не заходил так далеко. — Горло Пола еще чувствовало, будто его поскребли бритвой.

— Ну, вкус ведь относителен, не так ли? — Хьюг моментальным движением лизнул внутренность стакана, чтобы добыть последние капли, прежде чем отставить его в сторону. — Я был знатоком французских бренди. У меня была жена, трое детей и испанская вилла с горячей водой и бассейном. — Он коснулся своей культи. — И у меня, к тому же, была вторая нога. Но это в прошлом, не так ли? И остерегайтесь пребывания в прошлом, если хотите сохранить рассудок. — Он уставился на огонь, потом посмотрел на Сестру через стол. — Итак, где вы побывали и куда собираетесь?

— Везде, — ответила она. — И практически нигде.

За последние семь лет Сестра и Пол Торсон следовали по дороге сна — слепой поиск тех мест, которые Сестра видела в глубине стеклянного кольца. Они путешествовали из Пенсильвании в Канзас в поисках города Матисон. Но Матисон сгорел до основания, и его развалины покрыл снег. Они искали Матисон, но нашли только скелеты и разруху, а потом они отправились на автостоянку сгоревшего здания, которое могло быть универмагом или супермаркетом.

И на той заметенной снегом автостоянке, посреди заброшенности, Сестра услышала шепот Бога.

Сначала это была всего лишь мелочь: носок сапога Пола поддел карту.

— Эй! — окликнул Пол. — Посмотри на это!

Он стер с карты грязь и снег и протянул ей. Цвета поблекли, но на обложке была изображена красивая женщина в фиолетовом наряде, над ее головой светило солнце, а у ног находились лев и ягненок; она держала серебряный щит с чем-то, что могло быть пылающим фениксом в центре, и на ней была сияющая корона. Волосы женщины пылали, и она смело смотрела вперёд. Наверху карты были выведены буквы «Императрица».

— Это карта Таро, — сказал Пол, и колени Сестры почти подогнулись.

Множество карт, куски стекла, одежды и другой хлам были погребены под снегом. Сестра увидела цветное пятно, подобрала его и обнаружила, что держит картинку, которую она узнала: карта с фигурой, завернутой в черное, с белым, похожим на маску лицом. Ее глаза были серебряными и полными ненависти, а посреди лба располагался третий алый глаз. Она лучше бы разорвала эту карту на кусочки, чем положила в свою сумку вместе с Императрицей.

А потом Сестра наступила на что-то мягкое, и когда она наклонилась, чтобы смахнуть снег и посмотреть что это такое, слёзы навернулись ей на глаза.

Это была опаленная синяя меховая кукла. Когда она взяла ее в руки, то увидела свисающее маленькое колечко и потянула за него.

В холодной и снежной тишине напряженный голосок простонал: «Дааай пирожооок», и этот звук разнесся по стоянке, где лежали спящие скелеты.

Кукла перекочевала в сумку Сестры — и теперь можно было покидать Матисон, потому что детского скелета на стоянке не было, а Сестра теперь знала, больше, чем когда бы то ни было, что они ищут ребёнка.

Они скитались по Канзасу больше двух лет, живя в разных перебивающихся с голоду поселениях; они повернули на север в Небраску, потом на восток в Айову, и теперь на юг в Миссури. Земля страдания и жестокости раскрывала себя перед ними как непрекращающаяся галлюцинация, которую невозможно избежать. Часто Сестра, вглядываясь в стеклянное кольцо, ловила образ смутного человеческого лица, смотрящего назад, словно через плохое зеркало. Именно этот облик оставался неизменным в течение семи лет, и хотя Сестра не могла точно сказать ничего определенного насчет этого лица, она думала, что оно сначала было молодым лицом — лицом ребёнка. Мужского или женского пола, она не могла сказать, но с годами лицо менялось. В последний раз она видела его семь лет назад, и у Сестры сложилось впечатление, что все черты лица были начисто стерты. С тех пор неясный облик не появлялся.