Задняя комната. Та, откуда ребенок слышал пение.

Мэтью объял ужас при мысли, что там может прятаться — там, где ему не видно. Или не прятаться — таиться, поджидая его. Но помоги ему Бог — он пришел сюда узнать правду, а стало быть, обязан войти в ту темную комнату. Потому что — кто туда войдет, если не войдет он?

И все равно ноги приросли к месту. Он огляделся в поисках какого-нибудь оружия — любого оружия, — но ничего не обнаружил. Нет, не совсем так: среди золы в очаге он нашел два предмета, оставленные Гамильтонами: разбитую глиняную кружку и небольшой чугунный котелок. Мэтью взял котелок, настолько давно служивший, что дно у него обгорело дочерна, и снова уставился в собравшуюся тьму.

Он бы два зуба отдал сейчас за саблю и фонарь, но котелок хотя бы достаточно увесист, чтобы нанести им удар, если надо будет. Он только от души надеялся, что не будет надо. И вот настало испытание его мужества. Идти иль не идти — вот в чем вопрос. Если он сейчас сдрейфит, не будет ли это признанием, что действительно Дьявол может ожидать его в дальней комнате? И слышал ли он вообще шум, или это его разгоряченное воображение?

Конечно, это могла быть крыса. Да, крыса. Крыса — только и всего.

Мэтью шагнул в сторону темноты и остановился, прислушиваясь. Не было иных звуков, кроме шума собственного сердца. Еще шаг, потом еще один. Теперь уже можно было разглядеть дверной проем, за которым могла оказаться бездонная яма.

Медленно-медленно Мэтью подбирался к комнате и вздрагивал, когда под тяжестью его тела скрипела половица. Он заглянул внутрь — все чувства настороже на случай любого намека на движение или угрозы нападения призрачного дьявола. В темноте появилась еле заметная щелка дневного света: стык ставней.

И снова мужество его поколебалось. Увидеть комнату, через которую ему надо пройти и отпереть ставни. И раньше, чем он до них доберется, холодная рука может схватить его за горло.

«Но это просто смешно!» — подумал он. Само его колебание придает вес мнению — с его точки зрения, абсурдному! — что Сатана действительно побывал в этом доме и до сих пор может таиться здесь во тьме. И чем дольше он торчит на пороге, тем больше когтей и зубов обнажает Сатана. Ничего другого не остается, как войти в эту комнату, подойти прямо к ставням и распахнуть их.

И, конечно, при этом крепко держать чугунный котелок.

Мэтью набрал воздуху в грудь, сколько мог выдержать — аромат был совершенно не благоуханным. Потом он сжал зубы и шагнул в комнату.

И темнота поглотила его. По хребту поползли мурашки, но Мэтью прошел десять футов до противоположной стены, нащупал щеколду ставней и сбросил ее быстрым — можно сказать, лихорадочно быстрым — движением. Открылись ставни, благословенный свет хлынул внутрь, и никогда в жизни Мэтью так не радовался полному небу серых мерзких туч.

В этот миг облегчения позади раздался стон. Он нарастал — громче, сильнее — и Мэтью чуть не кувыркнулся из окна наружу. От голоса мстительного демона он готов был выпрыгнуть из собственных башмаков. Мэтью резко обернулся — лицо его превратилось в маску ужаса, занесенная рука с котелком готова была нанести отчаянный удар по рогатому черепу.

Трудно сказать, кто из них испугался больше — вытаращившийся юноша или вытаращившаяся дворняга, забившаяся в угол. Но определенно у Мэтью страх прошел раньше, когда он увидел на полу шесть щенят, присосавшихся к разбухшим сосцам матери. Он нервно и сдавленно рассмеялся, хотя поджавшимся тестикулам еще предстояло опуститься туда, где им надлежит быть.

Сука дрожала, но рычала и скалилась, а потому Мэтью решил, что разумно будет удалиться. Он оглядел комнату, в которой ничего не было, кроме собачьей семьи, ее экскрементов и пары растерзанных куриных трупов. Опустив котелок, Мэтью отступал к двери, когда вдруг появился хозяин дома.

Это был один из тех псов, что копались на улице во внутренностях дохлой свиньи. Он явился с окровавленной пастью, неся в зубах что-то темно-красное и капающее. Как только сверкающие глаза увидели Мэтью, пес бросил кровавую добычу и припал к земле в атакующей позе. Хриплое рычание предупредило, что Мэтью нарушил границы территории, по которой разрешалось ходить людям в Фаунт-Рояле. Зверь собирался вцепиться ему в горло — сомнений не оставалось. Мэтью не стал терять времени на раздумье — он метнул котелок на пол перед собакой, отчего она отпрыгнула и разразилась негодующим лаем, а тогда тут же бросился к ближайшему окну, перелез через подоконник и спрыгнул наружу.

Встав на ноги, он сразу же припустил на восток. Оглянулся, но пес его не преследовал. Мэтью не сбавлял хода, пока дом Гамильтонов не остался далеко позади, и только тогда остановился осмотреть поцарапанную голень и несколько заноз в ладони. Если не считать этого, он выбрался из своей авантюры невредимым.

Продолжая идти к перекрестку, он подумал, что бы это все могло значить. Наверное, собаки принадлежали Гамильтонам и были брошены несколько месяцев назад, или же их оставили другие уехавшие семьи. Вопрос был в другом: давно ли они там живут? Есть уже три недели или еще нет? И можно ли предположить, что они были в доме, когда туда вошла Вайолет Адамс?