В сейфе было только два отделения. Из нижнего я последовательно извлёк: увесистый мешочек с золотом; ещё один, с кольцами, брошами и цепочками; кортик в ножнах с гербом гильдии и непонятной вязью на рукояти. В самой глубине обнаружился простенький серебряный медальон на шёлковом шнурке — я щёлкнул крышкой и увидел на обратной её стороне превосходно выполненную миниатюру, изображающую женское, лет тридцати пяти, лицо в обрамлении каштановых локонов. Один из такихлоконов обнаружился тут же, под стеклом, но изрядно разбавленный седыми прядками.

— Это кто? — спросил мой спутник, снова шёпотом. Я пожал плечами.

— Понятия не имею. И не хочу знать. Если мастер Валу завещал имущество не этой женщине, а мне, своему ученику — значит, её уже нет в живых. И детей тоже нет и, скорее всего, никогда и не было.

— Н-да… — он покачал головой. — Он что же, так и жил всё время один?

— Наверное. Он и в Зурбагане-то почти не бывал…

Я всмотрелся в миниатюру. Женщина чуть заметно улыбалась, на её шее едва различимо голубел на цепочке самоцвет.

Пётр тем временем извлёк из верхнего отделения стопку бумаг, накрест перетянутую просмоленной бечёвкой и тетрадь в потёртом кожаном переплёте.

— Это, по ходу, дневник, о котором мастер Валу упоминал ещё на Бесовом Носу. — сообщил он, просмотрев несколько страниц. — Кажется, тот самый, куски из которого были в письме…

Я завладел тетрадкой, быстро пролистал.

— Так и есть. И, обрати внимание: всё, до последней строчки, зашифровано!

— О как… — Пётр заглянул в дневник. — Шифр тот же самый?

Я поднёс тетрадку к свече.

— Похоже, хотя наверняка утверждать не возьмусь. Ладно, упаковываем, потом разберёмся, на судне.

Пётр задумался.

— Насчёт дневника согласен, в нём сейчас ничего не поймём. А вот бумаги… — он взвесил на ладони пачку листков. — Матросы с «Клевера» явятся сюда не раньше, чем через час — и не наверху же их дожидаться, посреди пепелища? Давай, пока есть время, посмотрим, что здесь написано?

И, не дожидаясь моего ответа, зубами принялся распускать морской узел на стягивающей пачку бечёвке.

— Это и есть ключ к шифру? — спросил я. Мы торчали в подвале уже час, а помощь с «Клевера» всё не шла. Из всей пачки листков мы сумели разобрать всего три или четыре, и ничего нового не узнали — все они повторяли уже известное нам из рассказа Валу. Я собрался, было, упаковать бумаги с тем, чтобы заняться ими в нормальной обстановке и при нормальном освещении, — но Пётр заявил, что кажется, начал кое-что понимать. И пусть, сварливо добавил он, ему не мешают, а лучше зажгут побольше свечей — работать же невозможно в такой обстановке!..

Пока он возился с листками дневника, разглядывал их на свет, чуть ли не обнюхивал, я от нечего делать, стал рыться на полках. Ничего особенно интересного там не нашлось –пустые бутылки, коробки с пряностями и сушёными травами, старая одежда и всякий пыльный хлам, который можно найти в любой кладовке. Я совсем было собрался выбраться наружу, когда Пётр заявил, что понял, наконец, в чём тут дело.

— Это и есть ключ? Повторил я. — И как им пользоваться?

— Он помотал головой.

— Это подсказка, которую оставил тот учёный, которому Валуэр отдал дневник для расшифровки. Вернее даже, не подсказка, а нечто вроде рабочих материалов. Вот видишь — это оригинальный лист из дневника, а это — листок с расшифровкой.

Я взял оба листа.

— Ну да, бумага разная — эта вот белая, новая. А та жёлтая, вся в коричневых пятнах, как страницы старинных книг.

— Если верить Валуэру — а с чегобы нам ему не верить? Этому дневнику больше ста лет. — сказал Пётр. — но дело не в этом. Видишь, часть букв на странице помечены карандашом?

Я поднёс листок поближе к огню. Действительно, некоторые буквы были обведены кружками.

— Это пометки, сделанные при расшифровке. Ощупай их, только осторожно, самыми кончиками пальцев…

— Зачем?

— Ты делай, сам поймёшь….

Я провёл подушечками пальцев по отмеченным буквам.

— Тут неровности, какие-то, точки…

— Это проколы бумаги, сделанные иглой. заметь — то же самое — на всех оригиналах расшифрованных страниц.

Я посмотрел листок на просвет. Действительно, каждая из помеченных букв была проколота тонкой иглой.

— Думаю, эти буквы, их последовательность, и есть ключ к шифру, которым написана страница. — продолжал Пётр. — Так, сразу, его конечно, не разгадать, но если сопоставить с расшифровкой — можно будет понять принцип…