Ну, укажите в Сусловской области хотя бы одну катакомбу!

Анчутка завозился, устраиваясь поудобнее меж двух корней, и вскоре накрыло его сновидением, да таким, что хуже не придумаешь. Приснился ему старый, будь он неладен, знакомец – следователь НКВД Григорий Семёнович Этих. Сибиряк, наверное…

– Ах ты, вражина… – с каким-то даже изумлением оглядев затрепетавшего во сне Анчутку, вымолвил он. – Существуешь, контра? Материализму перечишь, прихвостень поповский? Ты же хуже Врангеля, пр-роститутка!..

Анчутка попытался ему объяснить, что всё не так, что никакой он не прихвостень, – сам, если на то пошло, от попов натерпелся при царском режиме… На коленочке вон до сих пор шрамик – кадилом огрели…

Глаза Григория Семёновича просияли нежностью.

– В попутчики набиваешься? – вкрадчиво осведомился он. – Ах ты, с-сукин кот, подкулачник… Думаешь, не знаем, в чьей ты избе обитал до семнадцатого года? Ну ничего – дай срок, покончим с троцкистами, а там и до вас чертей леших доберёмся! Всё ваше семя потустороннее под корень выведем… – Потом вроде как смягчился, смерил оком, спросил ворчливо: – Ну и что он там, этот твой новый жилец? Так целыми днями и молчит? Может, хоть во сне бормочет? Ну там про Карла Радека, например…

Внезапно домовой почувствовал опасность – и проснулся. Противоположный берег был ещё позолочен закатом, а по этой стороне уже воровато крались от дерева к дереву сумерки лиловых денатуратных оттенков. Прямо перед Анчуткой глыбой мрака квадратилась приземистая фигура в чёрной рясе. Но что самое жуткое – вокруг фигуры, как солнечная корона в момент полного затмения, сияла косматая, нечеловечески мощная аура алого цвета.

– Кто таков? – прозвучало сверху.

– Анчутка… – прошептал домовой, понимая, что пропал. Уж лучше бы он на лешего нарвался…

Незнакомец помолчал, недоумевая. Действительно, встреча озадачивала: домовой – и вдруг на лоне природы.

– Дом, что ли, сгорел?

– Нет… – безрадостно отвечал Анчутка. – Сам ушёл…

Слова гулко отдавались над вечерней водой.

– А-а-а… – Незнакомец понимающе покивал. – Беженец… А чего сидишь? Собрался бежать – беги.

Анчутка всхлипнул:

– Плавать не умею…

Кажется, незнакомец усмехнулся.

– Вот и я тоже… – неожиданно признался он и, кряхтя, присел рядом.

Изумлённо скрипнул от внезапной тяжести старый корень. Алая аура накрыла Анчутку, обдав не то жаром, не то холодом. Домовичок обомлел, потом осторожно скосил робкий выпуклый глазик. В тёплом прощальном полусвете, наплывающем с баклужинского берега, он теперь мог разглядеть своего соседа в подробностях.

Был этот человек сутул и грузен. Пегая борода – веником, волосы на затылке собраны в хвостик. Обширная выпуклая плешь, лицо – мрачное и в то же время брюзгливо-насмешливое. От рясы будоражаще веет ладаном и прочей наркотой. На правой стороне груди приколот деревянный орден, почему-то внушающий невольный трепет.

– А ты кто? – отважился Анчутка.

Незнакомец хмыкнул, покосился весело и грозно.

– Про Африкана слышал?

Анчутка только ойкнул и вжался спиной в трухлявую кору пня. Слышал ли он про Африкана? Да кто ж про него в Лыцке не слышал? Его именем бесов изгоняли, не говоря уже о прочей мелкой нечисти.

– Ну, не дрожи, не дрожи… – Огромная ладонь грубовато огладила вздыбленный загривочек Анчутки, и домовой наконец рискнул открыть глазёнки. – Или это ты от холода так?

– Ага!.. – соврал Анчутка.

– А вот мы сейчас костерок разведём, – утешил страшный собеседник и поднялся, хрустнув суставами. – А то и меня тоже что-то пробирать начинает… Ну-ка, посторонись.

Анчутка поспешно отскочил от пня шага на четыре. Африкан же насупился, воздел широкие ладони и невнятно пробормотал нечто такое, от чего домовой в страхе попятился ещё дальше. Разобрать ему удалось всего несколько слов: «Из искры – пламя», ну и, понятно: «Во имя Отца и Сына…»

Сухой пень громко треснул и полыхнул – да так яростно, будто солярой на него плеснули.

– Увидят!.. – ахнул Анчутка, испуганно тыча лапкой в сторону моста, наполовину утонувшего в сумерках.

– Да и пёс с ними, – равнодушно отозвался Африкан, присаживаясь перед пламенем прямо на траву. – Они ж ещё ничего не знают… Может, я сюда на рыбалку приехал… Так, значит, говоришь, Анчутка, выжили тебя из Лыцка?

Анчутка вконец оробел и потупился. Спрашивал-то не кто-нибудь – спрашивал первый враг всей лыцкой нечисти. Не жаловаться же, в самом деле, Африкану на Африкана… Ой! А вдруг никакой он не Африкан? Мог ведь и нарочно соврать! У людей это запросто… Нет, всё-таки Африкан! Вон аура какая… с протуберанцами… Аж обжигает…