Гросс Теккер молчал, глядя на меня, и было совершенно непонятно, что стоит за этим молчанием. Откажет? Не откажет? Ему ведь тоже не нужны проблемы, верно? Но с другой стороны, одна списанная (доказанно списанная!) работа это не отчисление и он это прекрасно знает…

А еще он смотрел на меня, и не в глаза, а на губы, отчего похолодевшим щекам делалось горячо, и ненасытное желание снова заворочалось в животе. Гадство, что ж ты, собака, так хорош?!

Но уговаривать тебя я не буду, даже не надейся. Откажется – и хрен с ним, придумаю что-нибудь, не дура же.

– Ладно, – неожиданно согласился Вивьен, когда я уже готовилась к тому, чтобы его послать. – Но это будет очень дорого тебе стоить.

И как он это сказал. В животе остро екнуло, а пальчики на ногах поджались.

– Нет, – голос мой, однако, не дрогнул. – Это мое репетиторство будет дорого стоить тебе. Иди бери презервативы и смазку, и ко мне!

– Смазку?..

– У тебя нет, что ли? – я вздернула бровь, чувствуя, как ко мне возвращается слегка пошатнувшаяся после разговора с деканом уверенность. – Ну, что за человек! Ладно, мою будем использовать, я включу ее в счет!..

Вивьен

С нашей позапрошлой встречи Морель здорово похорошела. Не исключаю, это связано с тем, что теперь я знал, какая она там, под этой заучкинской одеждой: тоненькая, узенькая, гладкая…

От этих мыслей в штанах стало тесновато, но отвлечься и призвать организм успокоиться я даже и не пытался. Зачем? Прекрасное времяпровождение мне уже обещано!

Кассандра шагала по расчищенной академической дорожке чуть впереди, слегка вьющиеся каштановые волосы выбивались из под шапки и блестели в свете фонарей случайными упавшими с деревьев снежинками.

Никогда раньше не обращал на нее внимания. Да и никто не обращал. Кто бы мог подумать, что такая сладкая и страстная девочка прячется под прикрытием стервозного сухаря.

На полпути к женскому общежитию Морель вдруг остановилась и обернулась. Светло-серые глаза с темной окаемкой уставились на меня в упор.

– Мужское общежитие в другой стороне.

– А зачем мне туда? – я приподнял брови и похлопал по карману джинсов. – Презервативы у меня всегда с собой!

Девчонка хлопнула ресницами.

– А! Или ты не хотела, чтобы нас видели вместе? Не вопрос, отстану и приду через пять минут. Будем беречь твою девичью честь.

Кассандра независимо пожала плечами.

– Мне все равно.

Но уголок губ все равно недовольно дернулся, вызвав желание эти самые губы укусить.

То ли ей моя понятливость не понравилась, то ли покладистость.

Хотя покладистость, вроде бы, в прошлый раз как раз устраивала!

Она снова повернулась ко мне спиной и зашагала дальше.

Я остался стоять, засунув руки в карманы. Потому что если девушка с недовольным видом говорит, что ей все равно, значит вовсе даже не все и не равно! А довольство девушки прямо пропорционально качеству секса. А кто этого не знает, тот самдурак.

Морель открыла на мой стук в подчеркнуто обыденном виде: джинсы, рубашка, и даже пушистые волосы успела собрать в какой-то незатейливый узел.

Конспирация-с, понимать надо!

Это, значит, на случай, если кто нас сейчас увидит.

А никто и не увидел, ай-яй, какая жалость!

– Надо бы нам мобильными обменяться, – сказал я ей, разглядывая обтянутую джинсами попу, которая удалялась к заваленному книгами столу. – А то телесными жидкостями обменялись, а телефонами – нет…

Морель взглянула на меня снисходительно, всем выражением личика давая понять, что я дурак, и шутки у меня дурацкие. Я обаятельно улыбнулся в ответ: ага, знаю! Морель закатила глаза, покачала головой…

Проделала всё то, что неоспоримо свидетельствовало о её интеллектуальном превосходстве, словом.

– Вешалка там!

А, точно! Снять куртку!

Раздевался я не спеша. Медленно.

Расстегнул молнию. Стянул куртку с плеч, глядя на Морель в упор и едва-едва улыбаясь.

И с удовольствием поймал изменившееся дыхание Кассандры, и легкий румянец, и поплывший на мгновение взгляд… Потом Морель отвернулась, и я выделываться перестал. Ну, жарко же!

В два шага догнав девушку я положил руки ей на плечи, наслаждаясь, какие они хрупкие под моими ладонями, скользнул ниже, на спину. Плотно прижимаясь к ткани рубашки, пополз ладонями вверх. Навис над ней, такой маленькой, всем своим ростом – а ростом меня природа не обделила! Жарко выдохнул на завиток над ухом, выбившийся из узла. Подцепил пальцами торчащий из узла карандаш (мадемуазель серьезно подходит к конспирации!), и потянул его на себя: освободить пушистое богатство, превратить Морель из сухаря-заучки в жаркую девчонку…

Она повернулась ко мне (мои руки соскользнули с ее плеч и очень удачно приземлились на бедра), встала на цыпочки, подалась вперед, закрыв глаза, запрокинув лицо…

Мы целовались, как одержимые. Я стискивал, мял ее ягодицы сквозь грубую джинсу, чувствуя, как острые ноготки царапают мою грудь, и прижимал ее к себе, вжимая ее в себя, а себя в неё… Морель всхлипывала, языки скользили, зубы от жадности стукали о зубы, а крыша медленно отъезжала.

Кассандра