— Слушаю вас, — глубокий, довольно низкий женский голос прозвучал совсем рядом, и Настя вздрогнула от неожиданности. Почему-то она была уверена, что не дождётся ответа.

— Здравствуйте, тётя Люба! Это Настя, ваша племянница. Вы сможете сейчас поговорить со мной? Вопрос очень важный.

— Ну если такой уж важный, давай поговорим, — усмехнулась тётя Люба, и Настя вдруг явственно представила себе небольшие и пронзительные тёмные глаза, красивое лицо, плотно сжатые губы, чуть впалые щёки и гладкие, почти чёрные волосы, стриженные под каре.

…Настя до двадцати одного года даже не подозревала о том, что у матери, оказывается, есть старшая сестра, Любовь. Мать всегда очень тщательно скрывала своё родство. Не было ни фотографий, ни визитов, ни телефонных звонков. Тётя Люба появилась в их доме в день похорон матери и исчезла сразу после поминального обеда.

— Спасибо, что согласилась приехать, Люба, — сказал тогда отец.

— Бывают случаи, когда гордость неуместна, а обиды приходится задвинуть в дальний угол. Она единственная, кто у меня был из родных. Прими соболезнования, Юра!

— Нет, Люба, Маша была не единственная. У тебя есть родная племянница, Анастасия.

Отец взял за безвольную руку убитую горем и предательством, плохо соображающую от успокоительных Настю и подвёл к высокой, очень стройной женщине средних лет с прямыми плечами и цепкими тёмными глазами.

— Настя, это твоя тётя, родная сестра мамы.

— Тётя Люба, — сказала женщина просто и протянула Насте руку для пожатия.

— Здравствуйте, — тупо ответила Настя.

— Вижу, тебе не до меня, девочка, не буду надоедать. Всё сама понимаешь. Держись, ты обязана быть сильной. Ты моя единственная родственница теперь. Скажи номер своего телефона, я наберу, и у тебя сохранится мой номер. Мало ли, вдруг тебе понадобится помощь, или просто не с кем будет словом перекинуться. Звони в любое время.

Настя послушно продиктовала номер, неистово желая, чтобы её оставили уже в покое. Как говорится, чтобы отвязаться. Она даже не до конца понимала, что происходит.

Осознание пришло позже. Вспомнив о встрече и знакомстве с тётей, Настя внесла номер её телефона в контакты и подписала. Ей стало стыдно за то, что она так апатично и равнодушно отреагировала на сестру матери, но было поздно: тётя Люба уехала в тот же день. Вспомнить-то Настя вспомнила, но позвонить тёте так и не собралась. Если честно, она побаивалась тётю Любу и не знала, о чём будет с ней говорить.

Однако, спустя год и оказавшись в трудном положении, Настя вспомнила вдруг об этой немного суровой женщине с очень прямой спиной и пронзительным взглядом.

— Только у меня не определяется номер, с которого ты звонишь, Настя! Значит, у тебя был другой номер телефона год назад?

— Нет, остался тот же, а это запасная сим-карта.

— Ясно, — усмехнулась тётя Люба. — Следят?

— Не то слово.

— Рассказывай всё по порядку.

Настя решила быть с тётей максимально откровенной, потому подробно рассказала о том, как провела прошедший год, о дипломе, о скорой женитьбе отца, о переезде в их дом Юли и о вчерашнем разговоре. Тётя Люба слушала внимательно, не перебивая и не задавая вопросов.

В конце повествования Настя озвучила причину, по которой решилась позвонить и побеспокоить тётю, и задала свой вопрос.

— Называй меня просто Люба, — тут же прозвучало в трубке. А Настя, было, заподозрила, что собеседница устала слушать её и нажала отбой. — Я как-то не привыкла к обращению «тётя», да и лет мне не так уж много, сорок шесть. Я твоей матери всего на три года старше.

— Хорошо…Люба, спасибо! — Настя надеялась, что если уж ей предложено отказаться от субординации, то появился шанс, и вопрос будет решён положительно.

— Теперь выслушай, пожалуйста, ты меня и постарайся всё уложить в своей голове, — заговорила Люба. — Пункт первый. Я обсуждаю всё это с тобой только потому, что ты давно совершеннолетняя. Иначе я уже звонила бы твоему отцу и била тревогу.

— Хорошо, я вас прекрасно понимаю, — покорно ответила Настя.

— Пункт второй. Я буду строже, чем твой отец, к тому же, являюсь убеждённой трезвенницей и противницей курения. Я понятно объясняю?

— Да, Люба! Я не курю. А расслабляться при помощи алкоголя сама больше не хочу. Совсем не хочу, и не буду. Обещаю. Мечтаю начать совершенно новую жизнь.

— Хорошо, считаю, по второму пункту договорились. Далее пункт третий. У меня, конечно, трёхкомнатная, но очень простая квартира в брежневском доме. Ты хотя бы бывала когда-нибудь в такой квартире, девочка?

— Бывала, конечно! Это меня не пугает. Прекрасные условия! У миллионов людей условия намного хуже, и ничего, живут.

— Хорошо, что ты так рассуждаешь. Если искренне, то мне нравится твой настрой. Но на месте увидим, если не передумаешь.

— Не передумаю.

— Одна комната моя, одна будет твоя, в третьей у меня мастерская. Я шью на дому, портной-универсал, клиентская база обширная. По этой причине я всегда дома, потому ты будешь постоянно лицезреть мою физиономию. Устроит такой расклад?