Мое сердце замерло. Я внимательно посмотрела на Пейсли. Ее улыбка немного померкла. Я не знала, что сказать.

— В любое время, когда ты захочешь сделать что-то, что другие могут сделать со своими мамами, ты можешь спросить своего отца или меня.

— Я могу обратиться к тебе? — сказала она, глядя на меня с улыбкой.

— Да, конечно же.

— Хорошо. Я собираюсь поговорить с мамой позже сегодня. Я покажу ей гирлянды. Я знаю, что у нее нет на меня времени, но я думаю, что они в любом случае могут ей понравиться.

Мое сердце болело за нее. Я понятия не имела, каково это — расти без мамы. Мысли о том, что Тейт рассказал мне о провальном отпуске с Норой, разозлили меня. Желая поднять настроение Пейсли, я спросила:

— Хочешь, чтобы мы посмотрели комнаты принцессы онлайн? Это даст нам больше идей о том, чтобы сделать с твоей комнатой.

Она вся засияла. Пейсли села на кровать, скрестив ноги.

— Мы можем это сделать?

— Да, — нерешительно сказала я, гадая, открываю ли я ящик Пандоры.

Просматривая Pinterest, я периодически меняла что-то в своей квартире. Был ли девятилетний ребенок не слишком опытным партнером вопросе о ремонте? Я надеялась, что нет, потому что у меня было чувство, что Пейсли собирается следовать моим указаниям.

Мы сидели бок о бок на кровати, и я открыла свой телефон, зайдя в приложение Pinterest. Пейсли сразу вооружилась крюком, леской, и грузило. Она кричала и кричала почти на каждом фото.

— Я хочу это, — сказала она, указывая на белую кровать с лебедями в качестве четырех столбов.

— Я не уверена, что мы можем это найти где-то ты если честно, — сказала я.

Боже, я все таки открыла ящик Пандоры.

— И я хочу розовую комнату, — заявила она, стоя на кровати, оглядываясь вокруг.

Затем она легла на кровать, и я поспешила к ней. Она еще раз улыбнулась мне. Я обожала эту маленькую девочку. Если бы у меня была дочь, именно так бы я проводила всё своё свободное время: придумывая способы, чтобы рассмешить её.

— Я хочу покрасить эту стену и ту стену, и, возможно, потолок тоже, — воскликнула Пейсли.

О, Господи.

— Мы должны поговорить об этом с твоим отцом.

***

Тейт

Когда я вернулся домой, я услышал голос Пейсли. Она хихикала. Я направился прямо наверх, но не сразу дал понять о своем присутствии; вместо этого я стоял и смотрел на них через открытую дверь. Они обе лежали на кровати, смотрели на потолок, и что-то зашевелись у меня в груди. Пэйсли так легко смеялась, а Лекси выглядела так, будто она часть этого места. Я сфотографировал их на свой телефон. Лекси была такой чертовски домашней и милой, что это чуть не убило меня. Она была особенной, и мне предстояло убедить ее в этом. И в том, что она нужна нам.

Что она нужна мне.

Я нанял много людей, которые присматривали за Пейсли, но сейчас все было иначе, потому что Лекси действительно заботилась. Она пробудила во мне то, что я уже давно забыл. Я знал, что она тоже чувствовала притяжение, влечение и связь, которые у нас были.

После развода, я чувствовал себя опустошенным внутри, и я был полон решимости ничего не менять в своей жизни. Альтернатива казалась слишком опасной. Это все еще ощущалось так. Это может плохо кончиться. Моя дочь однажды пострадает. Я бы не стал рисковать. Но я не могу отрицать, что Лекси не заставила меня чувствовать, и это само по себе было чертово чудо.

— Мы должны поговорить об этом с твоим отцом, — сказала она, возвращая меня в настоящее время.

— Спросить меня о чем? — спросил я, войдя в комнату.

Пейсли закричала, спрыгнула с кровати и пошла прямо ко мне.

— Папочка, я хочу сделать мою комнату розовой, — сказала она, уставившись на меня своей зубастой ухмылкой. — Всю.

Я посмотрел на Лекси, не спеша оглядывая комнату. Я старался сохранить здоровый баланс между тем, что позволял моей дочери, и тем, что было под запретом. Я не хотел, чтобы она росла испорченной и избалованной, но я не мог найти хоть одну причину, чтобы запретить ей розовую комнату.

— Хорошо, — сказал я. — Не вижу проблем.

Она еще раз закричала и побежала обратно к Лекси, прыгая на кровать.

Лекси избегала моего взгляда. Я пристально наблюдал за ней. Она пропустила завтрак этим утром. Она написала мне, что проспала, но я подумал, что это не единственная причина. Последнее, чего я хотел, это чтобы ей было неудобно, но, черт возьми, просто быть с ней в этой комнате, в комнате моей дочери — я не мог ясно мыслить. Не тогда, когда дело касалось Лекси, и не тогда, когда я видел, как легко она заставила Пейсли улыбаться. Она также зажгла во мне внутреннюю радость, на которую я не думал, что способен.