— Молодец, братец, взрослеешь на глазах! — одарила меня сомнительной похвалой девица и, подобрав пышные юбки своего платья, скрылась где-то в недрах дома.

Дойдя до кабинета главы, я вежливо постучал и дождался разрешения входить.

— Доброго дня, мой экселенс, Ризант нор Адамастро первый приветствует тебя, — изобразил я традиционный полупоклон.

— Брось разводить политесы, Риз, — по-свойски отмахнулся Одион. — Присаживайся, я хотел тебе кое-что сказать.

Благодарно кивнув, я занял предложенное место. Невольно вспомнилась наша первая беседа с папаней молодого аристократа. Тогда он вовсе не был таким добродушным.

— Я начну издалека, — степенно откинулся в широком кресле магистр. — Все эти дни я непрестанно размышлял над произошедшими с тобой изменениями, мой сын. Резкими и пугающими. Можешь сердиться и обижаться за мою прямоту, но я по-прежнему уверен, что так не бывает. Люди меняются крайне неохотно. Альвэ же не меняются и вовсе, хотя и умеют мастерски прикидываться. Твоя мать мне это доказала лучше, чем кто бы то ни было. Потому долгое время я пребывал в смятении. Не ведал, как реагировать на твое неожиданное преображение. И, кажется, только сейчас я пришел к определенному выводу…

Нор Адамастро выложил на столешницу туго набитый кошель, задорно звякнувший металлом. А затем устремил на меня оценивающей взор.

— Что это, отец? — подал я голос, когда пауза затянулась.

— Серебро, которое долгие годы воровал у меня и преумножал Рорий. Ты сам распутал эту ситуацию и вернул его. Ты выбил у презренных торгашей все до последнего гроша. Я даже затрудняюсь предположить, каких усилий тебе это стоило. Но что самое важное, ты честно принес все деньги. Поэтому мне бы хотелось тебя вознаградить. Они твои.

— Мой экселенс, я не хочу, чтобы ты думал, будто я старался ради…

— Помалкивай, Риз и забирай деньги, — строго перебил меня Одион. — Ты же знаешь, я ненавижу уговаривать. Моё слово в этих стенах закон. Так было и так будет до тех пор, покуда моё дыхание со мной.

Я ничего не ответил. Адамастро действительно очень авторитарный человек, и спорить с ним невыносимо сложно. А иногда и опасно. Отметины на теле Ризанта тому ярчайшее подтверждение.

— Мне отчасти понятны твои чувства, сын, — несколько смягчился магистр. — Ты имеешь полное право считать, будто я был с тобой излишне суров. Однако вот тебе ярчайшее доказательство тому, что причина крылась вовсе не во мне.

Аристократ подтолкнул мошну с серебром, и мне пришлось взять её. Интересная, все-таки, у них тут мораль. Ну да ладно, не мне критиковать здешние устои. Не за тем Ваэрис меня отправил.

— Дети должны чтить своих родителей и беспрекословно слушаться их, — продолжал рассуждать Одион. — Иначе всё наше общество погрузится в страшный хаос. Поэтому даже если ты замыслил какую-то собственную игру, в которой стоит цель добиться моего расположения, я это приму. Но мириться с этим я буду до той поры, пока ты предан своей семье и мне лично. Я хочу, чтобы ты понял, что членам рода гораздо выгоднее работать сообща. Без этого семья Адамастро канет в лету уже в следующем поколении. Наконец-то я разглядел в тебе качества, которые должен иметь настоящий лидер. А потому я готов передать место главы, когда наступит время. Тебе, не Велайду.

— Это великая честь для меня, мой экселенс, — склонился я, не вставая с кресла. — Я приложу все усилия, чтобы не обмануть твоего доверия.

Ну что, Горюнов, поздравляю! Всё пока идет просто отлично. Если не вспоминать про уличных головорезов, которые обещали меня прикончить.

— Я рад, что мы поняли друг друга, — медленно прикрыл веки Одион.

— Позволишь ли ты мне спросить, отец, что стало с Рорием?

— Я сжалился над этим наглецом, — будто бы с сожалением выдохнул аристократ. — Сначала я хотел четвертовать его, но потом пощадил. Теперь на базарной площади стало на одного безрукого калеку больше.

Да-а-а, вот так представление у папаши Ризанта о жалости. Добряк прямо-таки, ничего не скажешь… А ведь по законам Патриархии высокородные действительно имели право казнить своих слуг за некоторые тяжкие проступки. Не знаю, правда, относится ли к ним хищение.

— А почему тебя заботит участь этого гнусного вора? — осведомился Адамастро. — Ты знал Рория с самого детства, но неужто ты волнуешься о человеке, который крал у меня?

— Как же не волноваться за того, кто помог мне заработать столько денег, — хлопнул я по туго набитому кошелю.

И тут Одион впервые на моей памяти расхохотался. Кажется, даже сам Риз не видел отца таким веселым. Однако потом аристократ внезапно посерьезнел, став тем смурным главой рода, которым все его и привыкли видеть.

— Вот об этих качествах я и говорил, сын. Тобой всегда должен руководить холодный расчет и здравый рассудок, а не горячие эмоции. И тогда ты многократно преумножишь славу и силу дома Адамастро!

— Я понимаю, мой экселенс. Спасибо за это наставление. Однако у меня тоже есть, что тебе сказать.